Скорпионы. Три сонеты Шекспира. Не рисуй черта на стене. Двадцать один день следователя Леонова. Кольт одиннадцатого года
Шрифт:
Я коротал уже второй час на пустом ящике из-под печенья и, стараясь не задремать, поминутно выглядывал в проделанное в заборе отверстие. В четырех-пяти шагах слева, притаившись за выступом сарая, замер Крис, а напротив, через дорогу, за другим забором прятались двое его парней. Уже третью ночь подряд мы караулили Финна и Фишера. В две предшествующие нам не повезло: мимо стремительно проходил Финн, за ним, как тень, крался вдоль забора Фишер, но этим дело и ограничивалось. Дошагав до ближайшего ко мне угла, сержант останавливался, провожал Финна взглядом и направлялся обратно. И правильно: идти дальше Фишеру не имело смысла. В улочку, по которой возвращался Финн, вливались три переулка,
Конечно, присутствие посторонних первое время должно было настораживать Фишера, но человек привыкает ко всему. Да и обстоятельства не позволяли сержанту привередничать: Финн мог прекратить ходить в увольнения, мог найти другую подружку, и, естественно, у него появился бы иной маршрут. Тогда Фишеру пришлось бы начинать новую охоту на Финна, что в положении человека, живущего по чужим документам или вообще без них, крайне нежелательно.
Я в очередной раз выглянул в дырку, и сонливость как рукой сняло: в десятке ярдов от меня посреди улицы быстро шел Финн, за ним, прячась в тени заборов и деревьев, скользил Фишер. Вот Финн в шаге от меня, а сержант поравнялся с углом переулка, возле которого за сараем скрывался лейтенант. Фишер остановился, выхватил из-под куртки пистолет, резко выбросил руку с оружием в сторону Финна. Секунда — и тишину ночи прорезали два выстрела. Финн прогнулся, будто его толкнули в спину, и рухнул на мостовую. Я замер, ожидая, что сейчас на убийцу бросится лейтенант, затаившийся рядом, но ничего не произошло. Тишина. Раненый Финн корчился на мостовой, пытаясь подтянуть ноги к животу и подняться. Двумя огромными прыжками Фишер подскочил к нему, остановился по ту сторону забора между мной и Крисом. Дуло пистолета убийцы смотрело в живот жертвы. Моя спина покрылась испариной, хотелось во весь голос крикнуть лейтенанту: «Спасай!.. Протяни руку, ударь Фишера по запястью, и оружие очутится на земле. Чего ты ждешь?»
Фишер не торопился. Сплюнул, выпустил в Финна остаток обоймы и, спрятав пистолет, ринулся в переулок. Лишь тогда от стены сарая отделилась фигура лейтенанта с пистолетом в руке. Но что это? Не сделав в направлении убийцы ни шагу и даже не окликнув его, Крис молча поднял пистолет и выстрелил в спину удирающего Фишера. Зачем? Сержанта необходимо взять живым, тем более что в обойме убийцы ни одного патрона, а сам он приближается к двум нашим парням, прячущимся за забором.
Выстрел, еще и еще. Фишер вздрогнул, переломился пополам, метнулся в сторону. И так же быстро ствол пистолета Криса последовал за ним. Здесь я не выдержал и рванулся через забор. Громко затрещала сломавшаяся под моей тяжестью штакетина, Крис моментально обернулся на звук. Потерянного им мгновения оказалось достаточно, чтобы Фишер достиг зарослей кустарника, растущего между проезжей частью дороги и тротуаром, и затаился там. И тотчас мы услышали характерные звуки лихорадочно перезаряжаемого пистолета. Прежде чем сержант успел вогнать новую обойму, я очутился рядом и ударом ноги выбил оружие. В ту же секунду из тьмы возникли Крис и оба его сотрудника.
— Поздравляю, стажер, твой подвиг впишут в историю отдела золотыми буквами.
Губы лейтенанта сложились в язвительную усмешку, в глазах сверкало бешенство. Я видел его таким впервые. Неужели случившееся так потрясло его? Однако почему он дырявит злобным взглядом меня, словно это я послужил причиной его гнева?
Возле нас раздался скрежет тормозов, из машины выпрыгнул капитан.
— Как дела, Крис? Все в порядке?
— Почти… — Лейтенант со злостью швырнул пистолет в полукобуру, склонился над Фишером. — Хотел скрыться… пришлось стрелять. Спасибо стажеру — догнал его и обезоружил. Ничего, выживет.
Капитан глянул на меня, потер подбородок, криво усмехнулся:
— Молодец, малыш, ты всегда появляешься в самое нужное мгновение и творишь славные дела.
В его словах прозвучала издевка; взгляд, брошенный на меня, был настороженным, изучающим. Это длилось мгновение, и я не придал ему значения. Работы оказалось хоть отбавляй, и я все время держался поближе к капитану. Когда двое санитаров уложили на носилки стонущего Фишера и вкатили в санитарную машину, вместе с шефом туда влез и я.
— Сэр, вы обещали, что разрешите мне присутствовать при допросе Фишера.
— Помню.
Тон капитана снова был доброжелательный, он смотрел на меня как обычно. Лишь Крис, сопевший рядом, время от времени бросал на меня хмурые взгляды.
В отделе Фишера занесли в одну из камер подвального помещения. Когда туда вслед за нами хотел войти врач, капитан остановил его:
— Доктор, ваше присутствие излишне. Отдохните в кабинете дежурного или отправляйтесь домой.
— Капитан, я отвечаю за жизнь раненого. Мое место рядом с ним.
Это был тот самый военный врач, который несколько дней назад присутствовал при смерти Джона Беннета. В прошлый раз он и капитан расстались далеко не друзьями, возможно, именно поэтому он проявлял сейчас такую настойчивость.
— Прекрасно, что вы знаете свое место! И все-таки несколько минут вам придется побыть без своего подопечного, — отрезал капитан, насмешливо глядя на врача.
— Капитан, я выполняю свой долг.
— Представьте, я тоже. Стажер, проводите доктора в дежурную часть.
— Я… — врач начал багроветь, — официально запрещаю допрашивать раненого. Такое право предоставлено мне законом. Вы добиваетесь, чтобы я информировал ваше начальство о творимых следователями безобразиях? Учтите, я не постесняюсь сделать это.
— Можете информировать кого угодно и о чем угодно. Повторяю: мне необходимо побыть с арестованным несколько минут без посторонних для следствия лиц. А чтобы успокоить вашу совесть и локализовать усиленное сердцебиение, смотрите…
Капитан раскрыл свой кейс-«дипломат», ткнул врачу под нос пачку всевозможных следственных бланков, протянул «дипломат» со всем его содержимым мне.
— Оставишь у дежурного. — После этого шеф снова повернулся к врачу, слегка поклонился. — Надеюсь, вам известно, что показания должны надлежащим образом фиксироваться и процессуально оформляться, в противном случае они не стоят и выеденного яйца. Без бумаг грош цена любому допросу и полученным в его ходе показаниям.
Врач холодно улыбнулся:
— Капитан, мы живем в двадцатом веке. Показания можно фиксировать не только на бумаге.
— Абсолютно верно, — охотно согласился капитан. — Поэтому…
Он вышел в коридор, открыл крышку электрощита, нажал одну из кнопок. Тотчас тяжелая металлическая решетка, преграждавшая доступ к вентиляционному колодцу в стене камеры, ушла в сторону. Просунув в отверстие руку, капитан вытащил оттуда портативный микрофон на длинном тонком шнуре, отвинтил и протянул врачу.
— Возьмите. Надеюсь, теперь вы поверите, что мне нет смысла добиваться от вашего пациента признаний. А провести по горячим следам преступления хотя бы поверхностную беседу с задержанным я обязан.