Скорый поезд «Новосибирск – Адлер» (две книги в одной)
Шрифт:
В общем, за какие-то четверть часа, я успел познакомиться с братом и сестрой, что называется: «заочно». Когда же я «проснулся» и присоединился к их гостеприимному столу, выложив на него и свои «разносолы», наше знакомство состоялось уже и на «очной» основе.
После плотного завтрака мы попытались поиграть пара на пару в «дурака», пригласив четвёртым игроком прапорщика. Однако эта затея нам очень скоро надоела. Короче, наше общение отчего-то не клеилось. И вполне возможно потому, что я всё ещё тешил себя надеждой на иллюзорный отдых и бездельное времяпрепровождения наедине со своими мыслями. Была даже задумка попросить проводников «переселить» меня в другое купе. Ведь курортный сезон был уже окончен, и мы следовали в южном направлении, фактически в полупустом вагоне. В своём большинстве, пассажиры ехали на короткие расстояния и занимали свои места, лишь на какие-то шесть-восемь часов.
После того, как мы миновали Тюмень, мне окончательно стало понятно, что запланированный отдых придётся временно (если не полностью) отложить. Ведь именно там к нашей компании присоединился нефтяник Владимир. Он был младше меня, лет на семь. И лицо его, мне как будто бы показалось знакомым. Однако присмотревшись и немного поворошив свою зрительную память, я пришёл к выводу, что это чистое совпадение. Скорее всего, он чертовски был схож с кем-то из моих приятелей.
– Ну что, попутчики? За знакомство? – не успев войти, Владимир выставил на купейный столик бутылку дагестанского коньяка.
– А почему бы и нет. – ответил Генка, прибавив к сорокаградусному «кавказцу», бутыль молдавского вина. Тотчас, Катя засуетилась с дорожными закусонами.
«Да, в принципе и чёрт с ней, с этой пустой дремотой. В хорошей и беззаботной компании, бывает, что и расслабляешься куда круче. А, кроме того, коллектив, собравшийся ныне за столом, вроде бы, что надо. Весёлые и не закомплексованные ребята, с безграничным чувством юмора. Вот и мне, давно пора бы окончательно отойти от „осенней спячки“.»
С людьми, которых я знал не более суток, мне было до того легко и просто, будто знаком я был с ними, чуть ли, не полжизни. В общем, нормально так посидели. В Екатеринбурге «подзаправились» спиртным и провиантом.
Хоть и пили мы, почитай целый день, однако вели себя достаточно интеллигентно, тихо и аккуратно, не доставляя каких-либо неудобств остальным пассажирам. Тем более что этих самых пассажиров, после Екатеринбурга, практически и не осталось. Наше купе «дальнобойщиков» (Катя, Генка, Вовка и я), вояки (прапор с двумя солдатами) и в лучшем случае три-четыре «спринтера», разместившихся в голове вагона, рядом с комнатой проводников.
– А чё вы хотели?.. – пояснила данное обстоятельство проводница Фая. Она время от времени подсаживалась к нашему столику, да пропускала рюмку другую. – …В купейном вагоне сейчас мало кто поедет. Тем более, на малые расстояния. Потому как дорого. Вон плацкартные, битком забиты. Тогда как мы, считай, всю зиму порожняком будем ходить. Кстати, Василий. Всё забываю спросить? – проводница вдруг обернулась к прапорщику. – Что за сундук вы с собой везёте?
– Честно сказать, я и сам не знаю. Мы с ним уже месяц, как таскаемся. Говорят: новейшая разработка Новосибирского Академгородка. Генератор каких-то там частот.
По началу, с мигалками и вооружённой охраной нас сопроводили в сторону Барнаула. Не успели добраться до места, как получаем новый приказ: сворачиваться в Омск, на танковый полигон. Туда нас отправили, уже на обычном грузовике с парой автоматчиков. А там… Имею в виду, в Омске. Вдруг выяснилось, что рядом с полигоном кладбище. Что, дескать, проводить испытания данного прибора с подобным соседством, категорически запрещается. Пару дней помыкались-потыкались и получили новое распоряжение: сруливать вместе с прибором в Армавир. Без какой-либо охраны и табельного оружия довезли нас до вокзала, да и оставили посреди привокзальной площади, на произвол судьбы. Вот вам и вся секретность.
За этот месяц, мы так ни разу этот ящик и не открыли. Потому и не имею я представления, что это за «разработка» и с чем её едят.
– Тут Васёк, между делом о кладбище обмолвился. – диалог Фаи и прапорщика ненавязчиво оборвал Геннадий. В отличие от всех остальных, он начал выпивать с самого утра, потому ближе к вечеру и находился уже в изрядном подпитии. – …Вот и я хочу поинтересоваться у профессионального нефтяника и, в конце концов, у опытного «бурильщика». Правда ли, Володя, что вгрызаясь в недра нашей земли-матушки, вы иногда слышите голоса из преисподней? О данной жути я как-то по телевизору слышал.
– Уж и не знаю, голоса это или нечто иное. – заслышав родную тему, Вовка заёрзал на месте. – Да только, так иногда повеет смертью из глубин земных, или хохотнёт оттуда таким ужасом, что мало не покажется. Бывает, рассказывают мужики. Дескать, видели они на проходках и чертей, и как серые тени из скважин выскакивали. Да чего далеко ходить? На прошлой вахте забуриваемся мы в болото. А оттуда вроде как дымка подымается в виде некой твари. И тихо так, говорит нам… – в это мгновение, Владимир схватился Фаю за руку и зычно выкрикнул. – …Отдай своё сердце!
– Тьфу ты, идиот! – сплюнула перепуганная проводница.
Над злой шуткой нефтяника, мы ещё долго смеялись. Пока разговор на мистические темы не решила продолжить Катя, сестра Геннадия.
– Ребята, а вот я совсем недавно прочитала историю, про одну богатую вдову. В общем, у одной бабы внезапно скончался муж. Сердечный приступ. Отдавая последнюю дань, женщина не пожалела средств на достойные похороны супруга. Жили они в роскоши, потому и проводы главы семейства необходимо было провести в соответствии с данным статусом.
Однако в последний момент вдруг выяснилось, что родители умершего (проживающие за границей) не поспевают к намеченной скорбной дате. То ли известили их слишком поздно; то ли путь у них был не близким, с многочисленными пересадками. А быть может, возникли определённые трудности с пересечением границ. Так или иначе, но на пару дней, мать с отцом на похороны сына опаздывали.
Короче, наша барышня оказалась в безвыходной ситуации. С одной стороны, переносить похороны было не реально. Умерший считался в городе личностью известной и знаковой. Потому, об изначально намеченной дате и времени были давно оповещены первые лица города и области, вплоть до Губернатора. С другой стороны – близкие покойного… Не уважить их, в определённой степени было кощунством. Совсем уж как-то не по-людски.