Скошенная трава [СИ]
Шрифт:
— Нет, Аюшка. Он нас не бросит.
— Ты пришла спать или разговаривать? Если спать, то ложись.
— Я еще посижу в столовой. Там Степка гитару вынес, хочет попеть для нас. Ты пойдешь слушать?
— Нет, Надя. Выключи свет, но оставь щелочку в двери, я услышу.
— Спокойной ночи, Ай!
Надя повернула выключатель и вышла. Тоненький луч света из приоткрытой двери падал в темную комнату. Айка разделась и легла под одеяло, обняв подушку руками.
Постепенно ребячьи голоса в зале стихли, и послышался струнный перебор. Степка хриплым голосом пел что-то из русского народного. Кажется, про черного ворона. Парень обожал эту песню и пел ее, словно рассказывая о себе. Потом кто-то из девочек засмеялся, и опять зазвенели струны. Айка уже начала уплывать в мир грез, как гитара зазвучала полным
— Я сейчас спою вам песню… — раздался мягкий мужской голос.
— Волшебную? — спросила Белла.
— Конечно, волшебную. Я когда-то написал ее для твоей мамы, Бель. Она ее очень любила.
— Про месяц? — зазвенел счастливый голосок.
— Ты помнишь? Ты была совсем крошкой… — мужской голос дрогнул, но тут же прокашлялся. — Песня про месяц.
На крылечко месяц, потянувшись, вышел. С лестницы спустился, кинул взгляд на крыши. Тихо серебрился терем в звездном свете. Месяц улыбнулся, звездочку приметил. В небушке искрилась ласково и нежно. В темный бархат ночи он шагнул небрежно. Взял ее в ладони, дунул, улыбнулся. Взгляд его лучистый к сердцу прикоснулся. Часто застучало юное сердечко. С месяцем тихонько села на крылечко Светлая Богиня — платье голубое. Парню улыбнулась трепетно, с любовью. По щеке рукою: — О тебе мечтала! Как тебя увидеть, думала, гадала. Но промолвил месяц, опустив ресницы: — Ты сейчас в кроватке, сон красивый снится! Дай же, дева, руку. Танцевать по крышам Вместе полетели! Ветер вальсом дышит! Вот ладонь в ладони: по лучам прозрачным Парочка кружится между тучек мрачных. Проступает утро розовым рассветом. Губы ей целует: — Ты забудешь это… Но навек запомнишь россыпь звезд вчерашних. Спи, моя родная, нету тебя краше… Утро наступило, темень стала зыбкой. Девушка проснулась с радостной улыбкой.Ребята немного помолчали, а потом зашумели и захлопали, прося спеть еще. Но Глеб вернул Степану гитару, совершенно серьезно утверждая, что устал, да и вообще не в голосе. Айка улыбнулась. Ну зачем он смеется над ребятами? Такой голосище еще поискать: проникновенный, хрипловатый тенор, пробирающий до самого сердца! Как была счастлива его жена! Он, наверное, ее берег и любил… Айка, повернувшись на другой бок, как наяву, вспомнила высотку, завалившуюся набок, холодную, промороженную квартиру и труп черноволосой женщины рядом с Беллой… Не уберег. Каким же огнем он каждый раз сжигает свое сердце, глядя на закрытые глаза своей дочери и ее искалеченную руку!
Айка вцепилась в подушку зубами. Какую же боль он несет в себе, не показывая этого никому. Возможно, он долгое время жил совсем один, но сейчас нашлась дочь, а вместе с ней восемь молодых сорванцов разного возраста, дела и цели которых приходится учитывать, а иногда даже давать дельные, но ненавязчивые советы, улыбаясь и сглаживая подростковые проблемы!
Девушка не выдержала и села на постели, привычно обхватив ноги руками. Да, они все потеряли близких: родителей, бабушек и дедушек. Тех, от кого получали заботу и помощь. Но никто из них не терял любимых и детей, то есть тех, кому отдаешь себя до конца, всю, до последней капли, нежность и любовь…
Айка опять упала на подушку. Ей вспомнилась угасающая от сердечного приступа мать. И поседевший в эту ночь отец. Тогда они не смогли достать нужное лекарство. Злые слезы вытекли из темных Айкиных глаз: «Будьте прокляты те, кто сотворил эту войну! Кто равнодушно оставил умирать тысячи переживших удар людей в разрушенных
Девушка опять обхватила подушку руками. Сердце стучало часто-часто. Она вернулась в реальность и прислушалась: в зале опять играла гитара, а Степка пел про тонкую рябину.
Глава восьмая. Водопровод
Утро снова разбудило Айку в шесть часов. Ей спросонья показалось, будто хлопнул входной люк. Но так рано они поднимались только в одном случае: если надо было идти далеко от дома. Но сегодня все должны быть здесь. Айка потянулась и выскользнула из постели, не разбудив Надежду, сопящую в Айкину подушку. Надев в темноте шорты и майку, девушка вышла в столовую и включила свет.
Белла спала, калачиком свернувшись у стенки, сном крепкого и здорового ребенка. Айка улыбнулась, заглянув в разрумянившуюся во сне мордочку. Навестив туалет, она отправилась с дружественным визитом на кухню, проинспектировать, как работает кофеварка. Да, у них был кофе. Немыслимая роскошь для трущобных детей! Но маленький Арсений проявлял чудеса находчивости, пролезая в самые крошечные щели и добывая из них ценный продуктовый запас.
По кухне поплыл душистый запах. Айка налила готовый напиток в чашку и сделала глоток. С утра у нее было хорошее настроение: все остаются дома и не надо за кого-либо переживать. Еще раз глотнув, она пожалела, что запасы сухого молока, когда-то найденные ими, оказались непригодными к употреблению. А детское питание, запаянное в герметичные пакеты, давно нашли и съели еще много лет назад.
И все-таки надо проверить люк. Айка поставила чашку, повернула вентиль и открыла ветреную темноту стыковочной комнаты, где хранились и сохли комбезы и ботинки. Где лежало оружие. Айка повернула выключатель и подошла к шкафу с вещами. А открыв дверь, обнаружила, что нет комбеза и берцев, которые одевал Глеб.
Айка неприятно удивилась. Интересно, какая нужда погнала его на улицу или в коллекторы? Она быстро сунула ноги в свой комбез и упаковалась в ботинки и перчатки. Привычно сунула ствол в кобуру. Спустилась вниз, а потом поднялась вверх по лесенке. И открыла люк.
Смутно ощущаемое солнце только вытянуло свои лучи над пылевым туманом, окутывающим Землю. Проходя сквозь кварцевые частички, чистый свет окрашивал небеса в зеленовато-оранжевые оттенки с яркими вкраплениями красного.
— А ничего так, авангардненько! — пропела себе под нос девушка, любуясь природой. Но тут, за ее спиной, где лежали старые и оплавленные пожаром автомобильные диски и покрышки, послышался стук. Айка выпрыгнула из люка и вытащила пистолет. Прячась за листами железа, подкралась к тому месту, где услышала шум и аккуратно высунула голову. Пистолет тут же был поставлен на предохранитель и убран обратно в кобуру. На пятачке между шинами прыгал, задирая ноги и размахивая длинным и узким лезвием, Глеб. Причем он делал это так быстро и виртуозно, что сталь ощущалась только яркими сполохами. Но вот движения замедлились, становясь плавными, почти танцевальными. Клинок из пальцев куда-то исчез. Двигаясь в ему одному подвластном ритме, он периодически делал молниеносный выпад то одной, то другой рукой. Это было похоже на танец кобры и ее смертельный бросок.
«А Белкин отец не так прост, каким хочет казаться». — Задумалась Айка, снова заныривая в люк. Когда она разделась и вошла в столовую, оказалось, что кофе из чашечки было кем-то бессовестно выпито, а емкость помыта и положена на место. Айка с подозрением покосилась на двери спален. Но за ними раздавалось дружное сопение. Часики показывали половину седьмого. Девушка подумала: вчера ребята засиделись допоздна. Сегодня особенно спешить некуда. Включила маленький фонарик и повернула выключатель в зале. Открыла дверь спальни и, перешагнув спящую Надежду, легла на свое одеяло. Хоть в комнате и было темно, но перед ее глазами, словно молния, летал в быстрой и точной руке узкий клинок, беспощадный к врагам его хозяина. И Айка решила молчать, пока сама не разберется во всех этих странностях.