Скотский уголок
Шрифт:
Словом, все имели зуб на Фредерика — даже те, кто зубов не имел. В одно из воскресений Наполеон пожаловал в большой сарай. Фредерику, сказал он, не видать нашего леса, как своих ушей; мы не опустимся, сказал он, до разговора с таким отребьем! Голубям, этим разносчикам правды о Восстании, было строго-настрого приказано облетать стороной «Пинчфилд», а прежний призыв «Смерть человеку!» изменить на «Смерть Фредерику!».
Ближе к осени обнаружилось новое подтверждение гнусным проискам Цицерона. Пшеничное поле заросло сорняками, чему сразу отыскалась причина: весной во время одного из своих ночных визитов Цицерон смешал посевной материал с семенами растений-вредителей. Гусак, помогавший Цицерону в его гнусной диверсии, сам сознался в этом Деловому, после чего покончил жизнь самоубийством, проглотив ягоды паслена. Цицерон, как неожиданно
В начале осени ценой колоссальных, неимоверных усилий — ибо одновременно требовалось убрать урожай — мельница была построена. Еще предстояло завезти оборудование, о чем сейчас хлопотал Уимпер, но ветряк — вот он! — стоял готовенький. Невзирая на тысячи осложнений, на отсутствие опыта и примитивные орудия труда, на невезение, на вредительство Цицерона, работа была закончена в срок, день в день! Усталые, но довольные животные долго ходили вокруг ветряного чуда, казавшегося им еще прекраснее, чем предыдущее. Одни только стены чего стоили. Теперь их возьмешь разве что динамитом! Сколько же труда было положено, сколько препятствий преодолено, зато теперь будет не жизнь, а малина: мельничные крылья сами вертятся, динамо-машина сама крутится… от этих мыслей усталость как хвостом снимало, животные резвились словно дети, визжа от радости. Сам Наполеон в окружении свиты посетил готовый объект и поздравил всех со знаменательным событием присвоением мельнице его, Наполеона, имени.
Спустя два дня животных в экстренном порядке собрали в сарае. Как гром среди ясного неба прозвучало сообщение, что лес продан Фредерику. Завтра он начнет его вывозить. Оказывается, все это время, пока развивалась и крепла дружба с Пилкингтоном, Наполеон по тайным каналам вел интенсивные переговоры с Фредериком.
В тот же день отношения с «Фоксвудом» были разорваны и в адрес Пилкингтона направлена нота оскорбительного содержания. Голуби получили строжайший наказ облетать стороной «Фоксвуд», а призыв «Смерть Фредерику!» изменить на «Смерть Пилкингтону!». Наполеон заверил животных, что готовящееся, якобы, нападение на «Скотский уголок» не более чем досужий вымысел, а все эти россказни о небывалой жестокости Фредерика ломаного гроша не стоят. Скорее всего, подобные слухи распускали Цицерон и его агенты. Кстати, Цицерон сейчас не прячется в «Пинчфилде» и, если уж на то пошло, никогда там не прятался, на самом деле все эти годы живет-поживает в «Фоксвуде» в роскошных условиях, на всем готовеньком.
Изощренное хитроумие Наполеона привело даже пожилых свиней в поросячий восторг. Всячески демонстрируя свое благорасположение к Пилкингтону, он вынудил Фредерика поднять цену за лес на двенадцать фунтов. Но это еще что! Главная хитрость, пояснил Деловой, состоит в том, что Наполеон не доверяет до конца никому, даже Фредерику. Тот хотел было заплатить за лес так называемым чеком, который, насколько можно судить, есть не что иное, как бумажка с обещанием выдать определенную сумму. Но товарищу Наполеону палец в рот не клади! Он потребовал живые деньги пятифунтовыми банкнотами, причем вперед, до того как будет вывезен лес. Так вот, деньги уже уплачены, и этой суммы хватит на то, чтобы приобрести необходимое оборудование для мельницы.
Лес был вывезен с быстротой, достойной удивления. И вот животных снова пригласили в сарай — взглянуть на живые деньги. На возвышении, утопая в соломе, возлежал сияющий Наполеон (сиял он сам, сияли начищенные медали), а рядом, на блюде китайского фарфора, аккуратной стопкой возлежали дензнаки. Животные медленно проходили мимо денег, и каждое успевало в полпой мере насладиться редким зрелищем. Работяга даже обнюхал банкноты, и они — беленькие, невесомые всколыхнулись, зашуршали.
А три дня спустя разразилась буря. Бледный как полотно Уимпер подлетел к дому на своем велосипеде, не глядя бросил его на землю и быстро скрылся за дверью. Через минуту из апартаментов Наполеона донесся поистине звериный рев. Ошеломляющее известие, словно пожар, мгновенно распространилось по всей ферме. Банкноты были — поддельные! Лес достался Фредерику даром!
Наполеон протрубил общий сбор и громовым голосом зачитал Фредерику смертный приговор. Животные сварят его живьем разумеется, когда схватят. После такого вероломства, предупредил Наполеон, следует ждать самого худшего. В любую минуту Фредерик и его люди могут осуществить давно вынашиваемый план напасть на «Скотский уголок». На этот случай у каждого входа и выхода были выставлены часовые. Четверку голубей срочно послали в «Фоксвуд» с мирным посланием в надежде восстановить с Пилкингтоном добрососедские отношения.
Наутро ферма подверглась нападению. Все завтракали, когда примчались дозорные с криками, что Фредерик и его команда вломились в главные ворота. Животные смело атаковали противника, но до успеха, сопутствовавшего им в Битве при Коровнике, было далеко. Им противостояли пятнадцать мужчин, многие были вооружены и, едва сблизившись, открыли огонь. Оглушительная пальба, свист дроби — все это внесло смятение в ряды животных, и, как ни подбадривали их Наполеон и Работяга, они отступили. Появились первые раненые. Животные укрылись в хозяйственных постройках и осторожно выглядывали из щелей. Весь огромный выгон вместе с мельницей был в руках врага. Даже Наполеон приуныл, хвостик у него напрягся и как-то нервно подергивался. Он молча расхаживал взад-вперед, тоскливо поглядывая в сторону «Фоксвуда». Эх, если бы Пилкингтон пришел им на подмогу… Тут как раз вернулась четверка голубей с ответным посланием. На клочке бумаги Пилкингтон карандашом нацарапал: «За что боролись, на то и напоролись».
Между тем отряд Фредерика остановился перед ветряком. У двоих в руках появились ломик и кувалда. Животные в ужасе загудели. Сейчас начнут крушить их чудо-мельницу!
— Ничего у них не выйдет, вскричал Наполеон. — Наши стены самые толстые в мире — за неделю не сломаешь! Без паники, товарищи!
Двое, вооруженные ломиком и кувалдой, делали пробоину в фундаменте. Бенджамин, пристально следивший за каждым их движением, покивал со знанием дела:
— Ну-ну. Еще не поняли? Сейчас они туда заложат взрывчатку.
При всем трагизме положения надо было ждать — выйти из укрытий не представлялось возможным. Через несколько минут, люди Фредерика бросились врассыпную. Раздался оглушительный взрыв. Голубей с крыш словно сдуло; остальные, ислючая одного Наполеона, зарылись в солому. Когда все снова поднялись, над землей висело огромное черное облако, его медленно относило ветром в сторону. Мельница была стерта с лица земли!
И тут животные словно воспрянули духом. Владевшие ими страх и отчаяние уступили место ярости при виде такого вопиющего, варварского акта. Праведная месть, переполнявшая сердца, вылилась в мощный рев, от которого содрогнулись стены. Не дожидаясь приказа, животные лавиной хлынули на врага. Ружейная дробь секла их, как сильный град, но ничто уже не могло их остановить. Это была жестокая кровавая битва. Люди не жалели зарядов, а когда дошло до ближнего боя, в ход были пущены дубинки и тяжелые сапоги. Три овцы, корова и два гусака пали бездыханными, раненых же было не счесть. Даже у Наполеона, руководившего сражением из глубокого тыла, срезало кончик хвоста. В стане противника тоже не обошлось без потерь. Троим разбил голову Работяга своими копытами, одному корова пропорола рогами живот, еще один, имевший дело с Джесси и Бесси, остался, можно сказать, без штанов. Когда же все девять псов из наполеоновской охраны, совершив по его указанию фланговый обход под прикрытием зеленой изгороди, неожиданно выскочили с бешеным лаем, людей охватила паника: им грозило окружение. Фредерик закричал, что надо отступать, пока не отрезан путь назад, и трусливо обратился в бегство. Животные гнали их через все поле и наддали несколько раз напоследок, прежде чем те успели продраться сквозь колючую изгородь.
Победа досталась дорогой ценой. Измученные, истекающие кровью животные заковыляли обратно. При виде павших товарищей у многих наворачивались слезы на глаза. В скорбном молчании постояли на том месте, где еще час назад возвышалась мельница. Что от нее осталось? Что осталось от вложенного в нее труда? Даже фундамент был разрушен, а камни — где они? Их разметало ударной волной. От мельницы осталось одно воспоминание.
У входа на ферму животных встретил Деловой, неизвестно где пропадавший во время сражения. Он разлетелся им навстречу весь сияющий, с ликующе задранным хвостиком. Со стороны хоздвора вдруг бабахнуло ружье.