Скованная временем
Шрифт:
Второй парень был высоким, на несколько лет старше, очень красивым, с длинными черными волосами. Я почувствовала, как медленный румянец разливается по моим щекам, когда узнала те же темные глаза, которые увидела, когда прикоснулась к медальону.
По рукам побежали мурашки, когда я вспомнила тепло его кожи под пальцами, ощущение руки на талии и тепло, которое пробежало по моему телу от прикосновения. Я не могла представить, как ему удалось выбраться из моей галлюцинации и войти в метро, но я была абсолютно уверена, что это был тот же самый парень.
Теперь он
Поезд начал замедлять ход почти сразу же после того, как я опустила глаза, и я снова быстро взглянула туда. Двери еще не открылись, и прошла всего секунда, но их уже не было.
Я подошла к скамье, на которой они сидели, и протянула руку, ожидая наткнуться на твердую материю (или лишиться пальца), но там было пусто. Я была почти уверена, что они мне просто померещились, но две вмятины на оранжевой виниловой подушке метро постепенно разглаживались, как всегда, когда кто-нибудь поднимался. Я провела пальцами по краю подушки, которую так крепко сжимал высокий молодой человек, и обнаружила, что она все еще хранила тепло его руки.
3
Я пришла на занятие по карате с опозданием на несколько минут и проскользнула на свое привычное место рядом с Шарлейн. В течение следующего часа мы практиковались в наших рутинных упражнениях, и физическая нагрузка вытеснила события последних нескольких дней из моего сознания (почти). Обычно я могла побороть Шарлейн, наверное, потому что я начала заниматься годом раньше нее, но в тот день меня дважды опрокинули, и вскоре у меня появился красивый, яркий синяк на правом бедре от довольно коварного удара ноги Шарлейн.
Мы выполняли упражнения до самого конца занятия. Когда мы направлялись к выходу, Шарлейн повернулась ко мне, спросив:
– Ну что? Что случилось? Ты не ответила ни на одно мое сообщение…
Я все еще не была уверена, как много я действительно могла бы объяснить без того, чтобы Шарлейн не решила, что я свихнулась. Поэтому я решила обратиться к нашей с ней дурацкой шутке:
– Позвольте мне объяснить… Нет, это слишком. Позвольте мне подвести итог.
Шарлейн закатила глаза. Я могла бы процитировать «Принцессу-невесту» практически от начала до конца.
– Ну ладно, подведи итог, Иниго Монтойя. Что произошло?
Я достаточно хорошо знала Шарлейн, чтобы быть уверенной, что она в конце концов вытянет из меня всю историю.
Если она решит, что я храню хотя бы намек на тайну, то не успокоится, пока не убедит меня выложить все пикантные подробности.
– Ладно, слушай. Моя бабушка умирает, она оставляет мне большой дом, много денег, и мы с папой собираемся переехать к ней на год. Я унаследовала от нее особую способность, которой она должна научить меня пользоваться, чтобы спасти наш мир, каким
– Ты чуть не поцеловала кого-то в метро? Он был милым? – Шарлейн достаточно сфокусировать свое внимание на этом.
Наличие трех старших братьев означало, что в ее доме постоянно был поток парней и она держала нескольких из них на веревочке. Целью ее жизни было убедиться, что я полностью соответствую своему личному романтическому потенциалу, но до сих пор ее попытки свести меня с кем-то кончались сплошными катастрофами.
– Да, он был симпатичным, – ответила я. – И я чуть не поцеловала его не в метро. Это случилось на кухне моей бабушки или где-то на пшеничном поле. Вероятно, и там, и там.
Последовала долгая пауза, во время которой Шарлейн просто смотрела на меня.
– Окей. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты не станешь лгать мне, Кейт. Значит, дело в сумасшествии, тяжелых наркотиках… – Она сделала паузу. – Или ты говоришь правду. Мне понадобится больше, чем версия «позвольте мне подвести итог», чтобы понять все это.
– Тогда мы сможем разобраться во всем этом вместе, потому что я и сама не совсем уверена, – я вытащила дневник из рюкзака. – Я очень надеюсь, что это поможет.
Мама нисколько не удивилась, что мы проглотили всю пиццу, а потом схватили содовую и направились обратно в мою комнату. Мы всегда так делаем, когда Шарлейн остается у меня ночевать. Она также не слишком удивилась бы, увидев нас сгорбившимися над книгами, так как мы часто делаем вместе домашнее задание. Но она бы точно удивилась, если бы заглянула внутрь и увидела нас, прижавшихся друг к дружке, держащих зажженную спичку над каждой из страниц, казалось, очень старого дневника. Я потушила спичку:
– Окей. Ты тоже не смогла его сжечь.
– Но зато из-за огня от него забавно пахнет, – заметила Шарлейн. – И обложка… ее получается поджечь, и на ней можно писать, да и вообще делать все что угодно. Это странно. Почему же обложку не сделали такой же неуязвимой, как и страницы? Обложка ведь должна защищать книгу.
– Верно, – я на секунду задумалась. – Но… ты никогда не прятала книгу, которую хочешь прочесть за обложкой той, что нужно прочесть?
– Ну, бывало. Но…
– Возможно, автор хотел, чтобы другие принимали эту книгу за обычный дневник. Взгляни на дату внутри: 1890. Не похоже на то, чтобы такое могло существовать в 1890-м.
– Не похоже на то, что такое могло бы существовать сейчас, – сказала Шарлейн. – А ты не можешь просто позвонить своей бабушке и спросить?
– Могу. Но она сказала, что я скорее задамся большим количеством вопросов, чем найду ответы. Мне кажется, она хочет, чтобы я попыталась разузнать что-нибудь самостоятельно, если у меня это получится, конечно.