Скованные льдом
Шрифт:
– Великие умы... – она натянуто улыбается, сжимая прутья так, что побелели костяшки
пальцев.
Я не продолжаю пословицу "думают одинаково", потому что к нам это не относится.
Она жаждет власти. Я стремлюсь к простой жизни. Если бы я могла выбирать, я бы стала
прекрасной женой рыбака. У меня был бы домик у моря, пятеро детишек, кошки и собаки. А
она бы стала великим Наполеоном.
Мы настороженно рассматриваем
Он и ее навещает?
И с ней занимается любовью?
Я не могу спросить, снится ли он ей, и поэтому ли она пришла сюда в это дождливое
прохладное утро. В любом случае она будет все отрицать, а затем расскажет всему
аббатству, что я была здесь, что я испорчена, и меня надо снять с занимаемой должности
Грандмистрисс.
Она использует любую мелочь против меня, только чтобы получить власть над
аббатством. В глубине души у моей кузины Марджори Аннабель Бин-МакЛафлин огромная,
отвратительная зависть. Она там еще со времен нашего детства, когда мы играли вместе, и
она ломала ноги моим куклам и воровала мои небольшие сокровища. Никогда не могла
понять этого. Я посмотрела на белые костяшки ее пальцев. Она сжала прутья его клетки, как
будто от этого зависит чья-то жизнь.
– Какие соображения?
Она облизала нижнюю губу, как будто собиралась что-то сказать, а потом передумала. Я
ждала, и через мгновение она проговорила:
– Что, если Король забрал книгу? Ну, в смысле, забрал у Крууса, прежде чем заморозил
его.
– Думаешь, это возможно? – спрашиваю я, как будто в этом был смысл. Как будто я не
знала, что мы обе врем друг другу.
Она посмотрела на Крууса, а потом снова на меня. В ее глазах отражались все эмоции.
На Крууса она смотрела, как будто между ними была нежная личная связь. А на меня так,
как будто я не понимаю главное о ней, о нем и о мире, в котором мы живем.
"Нет у тебя никакого дара", – шипела она мне, когда нам было по девять лет, услышав,
как благодарили меня ее родители за спасение семьи от предателя, его бесконечных интриг,
планов и предательств, которые наполняли нашу жизнь. Мои родители обычно брали меня
на "деловые" встречи с дублинской элитой и осторожно наблюдали за мной и за тем, кто
вызывает у меня самый большой дискомфорт. "Ты проклята и неполноценна. Тебя никто
никогда не полюбит!"
Спустя столько лет я вижу в ее глазах все ту же ядовитую насмешку. О, да, он тоже
навещает ее ночью.
Я не только блудница, я еще и дешевка. Я превращаю это осознание в кирпичик, строя
стену вокруг моего сердца, и щедро смазываю его раствором, прежде чем положить
следующий кирпич. С этой преградой он столкнется, когда придет сегодня ночью. И со мной
в постели будет только мой Шон.
Она пожимает плечами.
– Мы не знаем, что точно произошло здесь той ночью. Что, если Король одурачил нас?
– Зачем ему это делать? – спрашиваю я.
– Откуда мне знать его мотивы?
Мне нужно выяснить, насколько она развращена.
– Как думаешь, может, нам стоит освободить Крууса?
Она прижала руки к груди как будто в тревоге.
– Думаешь, стоит? – проблеск коварства сверкнул в ее глазах. – Знаешь, как это сделать?
Она всегда была слабее меня. Едва ли он мог испортить ее еще больше.
– Думаю, мы должны выяснить, как поднять решетку, созданную Темным Королем.
Думаю, камеру следует залить бетоном, активировать решетку, запереть дверь и
опломбировать вход в подземный город аббатства.
Я почти отшатнулась от разрушающей ярости ее эмоциональной реакции на мои слова,
хотя ее губы сладко изогнулись, произнося ложь.
– Ты права, Катарина. Как, впрочем, и всегда.
Я протягиваю руку, и она сжимает ее, переплетая наши пальцы, как в детстве. Когда я
прыгала через скакалку, она всегда слишком сильно натягивала ее. В юности у нее были
такие противоречивые чувства ко мне, что мне трудно было понять ее. Я сломала четыре
зуба, прежде чем перестала надеяться, что она изменится.
Мы вышли из комнаты рука об руку, как если бы поддерживали друг друга своей
любовью, а не держали врага как можно ближе.
Переводчики: Kvitka_88, azlesha, RiaRomanova
Глава 21
Я ковбой на стальном коне. И я в розыске...
Я ничего не боюсь. И никогда не боялась.
Но есть вещи, делать которые просто глупо. И страх тут ни причём. Дело лишь в логике
и практичности. Ты просто трезво оцениваешь свои шансы на выживание в свете
происходящих событий и выбираешь самый лучший способ добиться того, что тебе нужно.
Например, просто продолжать дышать.
Я у Честера, в тусклом свете утренней зари разглядываю уличный фонарь. Небо затянуто