Скованные одной целью
Шрифт:
Танцор вынужден был отсчитать ему три тысячи рублей. В противном случае разговора не получилось бы. Или же он вышел каким-нибудь другим: разговором с жуликами, которые заныкали чужие деньги.
И лишь потом Василию начали всё подробно объяснять. С самого начала и до конца, который имелся на настоящий момент. Скрыли лишь существование в другой реальности Сисадмина – чтобы парень с ума не сошел. А также то, что конкретно делают с бомжами в соседнем домотдыхе. Так, сказали, чего-то нехорошее делают, но мы пока не знаем, что же именно.
И очень подробно рассказали о поездке Следопыта в дом Козла. И то, что пришли к четкому выводу: кто-то из начальства, самого главного начальства конной базы, и есть тот самый Козел.
– Ну, Василий, думай! – сказал Танцор и придвинул сильно забалдевшему от убойной информации пареньку две бутылки «Будвайзера».
Василий крепко задумался. И открыл рот для разговора лишь тогда, когда первая бутылка опустела.
– Нет, я не верю, – сказал он решительно. – У нас нет таких козлов. Потому что…
– Ладно, не торопись, – как можно деликатней прервал его Танцор. – Пусть нет, но позволь уж нам проверить. Ты нам будешь называть имена, фамилии. Рассказываешь, что знаешь о каждом. Говоришь, кто где живет. Если, конечно, знаешь. И учти один момент: Козел очень жаден. До крохоборства. Хоть и очень богат. Но это он наверняка скрывает.
Василий начал перечислять боссов конного спорта. Стрелка со Следопытом в поте лица своего лазили по Сети, отыскивая, на кого какая недвижимость зарегистрирована.
Через полтора часа маниакально жадного человека, который жил бы по питерскому направлению, километрах в пятидесяти от Москвы, найдено не было.
Неожиданно пришло письмо от Сисадмина:
Танцор, вы на верном пути!
Ищите и обрящете! Только вот почему вы так уверены, что Козел – это непременно мужчина? Ведь история знает огромное количество порочных, преступных, деспотичных, вероломных, хитрых и так далее женщин. Взять хотя бы Кабаниху из произведения Островского «Гроза, или Луч света в темном царстве»! Она, не задумываясь, организовала бы именно такое предприятие по отрезанию ног, если б это позволяла технология того времени.
Мне кажется, вам следует расширить круг поиска. Я бы, например, включил в список подозреваемых олимпийскую чемпионку по выездке 1972 года Елену Петушкову. А что? Почему бы и нет?
С другой стороны, Козел может настолько скрывать свое богатство, настолько рядиться в рваную тогу бедняка, чтобы оказаться, например, неприметным конюхом. А то и гардеробщиком. Ведь, насколько мне известно, в «Сокоросе» теперь есть гардероб для богатых господ, которые обучаются верховой езде. Припомните-ка другое классическое произведение – «Голдовый гарнитур». Так там был такой подпольный миллионер по фамилии Корейко. Так вот, человек именно с такой фамилией работает в «Сокоросе» гардеробщиком.
Шире надо смотреть на проблему, как можно шире. И тогда наверняка обрящете.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей, средь ухоженных куртин.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
навеки Сисадмин.
Не было ни сил, ни желания вступать с подлецом в перепалку. Поэтому продолжили просеивать сквозь мелкое сито конных боссов.
При этом Дед не принимал во всеобщем поиске ни малейшего участия. У него были какие-то свои дела, чисто индивидуалистические. Уединившись в соседней комнате с лэптопом и мелкими глотками потягивая виски, он рылся в трофеях, которые Следопыт скачал в свой мэйнфрейм.
Это периодически вызывало у Стрелки протест. И она порой покрикивала:
– Эй, Дед, кончай на фиг Сеть тормозить!
– Так у меня свое подключение. Чего, японский городовой, пургу гонишь? – отвечал Дед отнюдь не сварливо, а с чувством человека, знающего о своем интеллектуальном и нравственном превосходстве.
– Так мы тоже в мэйнфрейме копаемся. А у него, блин, только один выходной провод.
– Ладно, Стрелка, не бузи, – посмеивался из соседней комнаты Дед. – Давай-ка я плесну тебе грамм пятьдесят. Чтобы душа завеселела.
Наступил вечер. Все уже совершенно отупели. То ли от усталости, то ли от отсутствия света в конце туннеля. Хоть бы что! Хоть бы какой-нибудь проблеск! Охотников на Козла, вероятно, обрадовал даже свет приближающегося поезда.
И лишь в соседней комнате всё так же невозмутимо постукивал по клавишам Дед. Да ещё и напевал при этом что-то задушевное.
В конце концов Дед закричал: «Эврика!». И все пошли на этот крик.
Поскольку отпито из бутылки было граммов триста, не больше, то к находке Деда следовало отнестись в высшей мере серьезно.
Роясь в записках Козла, Дед обратил внимание на то, что тот смехотворно мало платит за обед. Ни разу эта сумма не превысила шестидесяти рублей. Причем эти практически дармовые обеды происходили не круглогодично, а с перерывом на два летних месяца.
Как будто Козел преподает в одном из московских институтов и харчуется в студенческой столовой.
Но тут Дед наткнулся на очень любопытное письмо. С вложенной в него фотографией: три человека с карабинами, в добротной военизированной одежде тропического фасона, стоят рядом с убитым буйволом. Этот снимок был сопровожден следующим текстом:
Вспоминай, Юра, о прекрасных днях, проведенных в Африке. О наших охотничьих трофеях. О нашей дружбе и совместном служении делу. Жизнь, Юра, прекрасна!
Леонид
Р. 5. Я тебе приготовил отличный подарок. Передам, как только начнется сессия.
На первый взгляд получалась полная чушь. Напоминание о начале сессии свидетельствовало о том, что Козел преподает в институте или университете. Не может же он быть студентом. В то же время ни один институтский преподаватель, будь он доцентом, профессором или даже академиком, не может охотиться в Африке на буйволов.