Скованы страстью
Шрифт:
– Надеюсь, у нее счастливый конец.
– Она вообще еще не закончилась, так что слушай внимательно. Когда-то в одном огромном дворце жил-был мальчик, свято веривший, что однажды он вырастет и станет королем. До того дня, как дворец захватила вражеская армия, которая точно знала расположение всех ходов и выходов и где именно стоит искать шейха с женой. И их убили. Кроваво и жестоко. Оставили лишь их сына. Ему было уже шестнадцать, и он вполне мог править страной. Но была одна маленькая проблема. Его дядя устроил расследование, и оно показало, что именно сын стоит за смертью родителей. Его осудили и признали виновным.
Зафар говорил
И насколько безопасно ей самой рядом с этим человеком?
– И изгнали в пустыню, где он целых пятнадцать лет ежедневно боролся за жизнь, издали наблюдая, как люди впадают в отчаяние, а дядя недрогнувшей рукой ведет страну к гибели. Но кто во всем этом виноват? Разумеется, мальчик, который, несмотря ни на что, каким-то чудом сумел выжить. И не просто выжить, а вырасти и превратиться в настоящего мужчину, которому теперь предстоит занять свое законное место на троне. Теперь ты понимаешь, с чем мне предстоит бороться?
– Понимаю.
– Анна переступила босыми ногами по холодному каменному полу, с необычайной остротой ощутив, что под халатом у нее ничего нет.
– А теперь давай я расскажу тебе историю про девочку и… и… Неважно. Просто скажу, что я пропала шесть или семь дней назад во время экскурсии в пустыню, которой вообще не должно было быть. Мои друзья наверняка сходят с ума, жених… переживает, - Тарик всегда был очень сдержан, так что не стоит приписывать ему вспышек отчаяния, - а отец… он… - Анна запнулась.
– Я - все, что у него есть. Ты должен понять.
Так странно желать страданий собственному отцу, но… но она слишком часто боялась, что без нее его жизнь стала бы значительно проще. Мама же как-то все эти годы прекрасно без нее обходилась…
– А ты должна понять, что тебя уже ищут. Пока что весьма осторожно и не поднимая шума, но Казима уже предупредили, что если ты вдруг отыщешься в Альсабе, то мое правление станет самым коротким в истории.
У Анны вдруг резко закружилась голова.
– Я - все, что осталось у этой страны. И если я хочу, чтобы у моего народа было будущее, я обязан усидеть на троне.
– А что будет, если я попытаюсь покинуть дворец?
– Тебя остановят. Но я сильно сомневаюсь, что ты попытаешься бежать.
– Почему?
– Потому что ты - разумная женщина и не хочешь купаться в крови.
– Зафар посмотрел на нее необычайно пристально.
– Поверь знающему человеку, habibti, сама ты прольешь эту кровь или она прольется из-за тебя, в любом случае отмыться ты сумеешь еще очень и очень не скоро. Если вообще сумеешь.
И Анна сразу же ему поверила, ни на секунду не усомнившись, что он на собственном опыте знает, каково это, чувствовать кровь на своих руках.
Но может ли она на это пойти?
Но разве у нее есть выбор? Она должна бежать, как-то связаться с Тариком, и тогда он штурмом возьмет дворец и… От одной этой мысли ей стало плохо.
Она вновь сосредоточилась на Зафаре. Доверяет ли она этому человеку? Освободит ли он ее при первой же возможности? Сдержит ли свое слово?
И на все эти вопросы она уже знала ответы. Доверяет, освободит, сдержит. Потому что она один на один провела с ним целую
Другими словами, он вел себя именно так, как ему и следовало вести себя в подобной ситуации. При условии, что все им сказанное - правда.
– Тогда я хочу знать, что вы собираетесь делать, шейх.
– Что именно?
– Когда ты меня отпустишь? Невзирая на то, что происходит вокруг, должна быть какая-то конечная дата, когда я точно буду свободна.
– Не уверен, что могу сказать тебе что-то конкретное.
– Но мне это нужно. И не больше тридцати дней.
– Хорошо.
Но, даже заручившись его словом, Анна все равно не могла расслабиться. Тридцать дней. Целый месяц провести в золоченой клетке в полной власти этого человека. Но следом за этой мыслью сразу же пришла внезапная вспышка чистой радости. Впервые в жизни она сможет наслаждаться полным уединением и неторопливо нежиться в ванне, прислушиваясь к собственным ощущениям и никуда не торопясь.
– Только не думай, что ты моя пленница.
При одном слове «пленница» радость сразу же угасла. Ведь, что бы он там ни говорил, именно ей она и была в действительности.
– Неужели? Так, значит, я могу идти?
– Нет.
– Тогда чем же я отличаюсь от пленницы?
– Я бросил тебя в подвал, а на столе у тебя один хлеб да вода? Нет. Я обеспечил тебя мягкой постелью и фруктами.
– Значит, я пленница с хорошим рационом и кроватью.
– Можешь считать себя кем угодно, просто не забывай, что разница между тобой и пленницей примерно такая же, как и… как и между быть проданной и выкупленной. Выбирай сама.
– Вообще-то, я бы предпочла просто вздремнуть.
– Хорошо, отдыхай, а потом пообедаешь вместе со мной.
– С тобой? Зачем?
– Затем, habibti, что не могу же я оставить тебя умирать с голоду в темнице.
– А почему бы и нет? Это очень подошло бы к твоему образу головореза из пустыни.
– Это комплимент?
– Не совсем. Так зачем нам все-таки обедать вместе?
– Затем, что обо мне и так ходит слишком много слухов, правда, в том, что обо мне говорят, хватает и страшной правды. И я не хочу, чтобы ко всему этому добавилась еще и молва об удерживаемой против воли американке.
– Наверняка все решат, что ты начал создавать собственный гарем.
– Наверняка.
– А чего ты еще ждешь? Скоро все поймут, кто я такая, так что притворяться твоей… девушкой я не могу.
Зафар вдруг отрывисто рассмеялся.
– Я не встречаюсь с девушками, Анналиса.
– Анна. Никто и никогда не называет меня Анналисой.
– Анна, - невозмутимо продолжил Зафар.
– У меня есть любовницы, если их можно так назвать. Партнерши по постели. Женщины, которые меня удовлетворяют и которых удовлетворяю я.
– Эти темные грубые и дикие слова, такие же как и сам этот мужчина, должны были бы ее ужаснуть и оттолкнуть. Так же как и он сам. Но почему-то этого не происходило.
– У меня нет девушек. От одного этого слова на ум сразу приходят цветы и конфеты. Походы в кино. А я не был в кино уже…да никогда, собственно, там не был. И за последние пятнадцать лет не смотрел ни одного фильма.