Скрипач
Шрифт:
Да и сам Ник больше не предпринимая никаких попыток сблизиться. Я думаю, что его так шокировала моя реакция в первый раз, что он решил больше со мной не связываться. А может быть, у него просто никогда не было таких, как я, и он понятия не имел, что делать в этом случае. Девицы сами вешались ему на шею и готовы были разорвать его на сувениры. Я это наблюдала в «Империи». Ему не стоило больших усилий любую из них уложить в постель. Был ли смысл напрягаться из-за какой-то дикой девицы с тараканами в голове?
Да и его скрипка больше не сводила меня с ума. Он играл, вот только голос этого инструмента серьезно отличался
Но зато он был рядом. Если бы не стена, то я могла бы протянуть руку и коснуться его. Иногда я стояла, прислонившись к стене, и мечтала, закрыв глаза. Знали бы родители, какие сумасшедшие фантазии рождает мое больное воображение!
В тот день все шло как обычно. Возвращаясь с занятий, я заскочила в магазин и купила упаковку пирожных — и он, и я, как оказалось, сладкоежки. Дома я принялась за мытье посуды. Ненавижу это занятие! Сколько раз обещала себе накупить кучу одноразовых тарелок и стаканов, но почему-то всегда вспоминала об этом обещании только тогда, когда выяснялось, что кофе мне налить не во что, да и суп придется хлебать прямо из кастрюли.
Я решила пригласить в гости Ника. Он у меня еще ни разу не был, если не считать того случая с починкой выключателя. А то хожу к нему чуть ли не каждый вечер, а пригласить человека к себе ни-ни. Как-то это не по-человечески.
Басмач, вальяжно развалившийся на стуле у батареи, с интересом за мной наблюдал. Мне показалось, что он понимал больше, чем ему по штату положено, потому что иногда он издавал что-то такое ехидное, полное кошачьего сарказма:
— М-дя, — говорил он и тут же на всякий случай вновь притворялся спящим красавцем.
Когда я переместилась в комнату, то мое внимание привлекли странные звуки, доносящиеся из-за стенки. Я не сразу поняла, что они означают. Нет, конечно, это было не пение скрипки. Все оказалось гораздо хуже. Там, за стеной, в соседней квартире, стонала женщина. Стонала не от боли, а от наслаждения.
Кровь прилила к моему лицу, в ушах зашумело, а сердце готово было разорваться на множество красных тряпочек. До этого момента я никого никогда еще не ревновала и понятия не имела, насколько это страшное, разрушительное чувство. Казалось, что внутри меня полыхает пламя. Где-то на дне души бурлил и пенился яд, которым можно было бы отравить весь мир, будь этот яд материальным. Если бы я в тот момент оказалась с ними в одной комнате, то точно убила бы и его, и ее, кем бы она ни была. И рука у меня не дрогнула бы. Я даже представила себе, как безжалостно кромсаю ножом их сплетенные тела. От отчаяния и боли мне хотелось орать и выть.
Я повалилась на кровать и зажала ладонями уши, чтобы не слышать всего этого безобразия, но тут же мое проклятое воображение стало рисовать картинки того, что происходит там, за стеной. Картинки эти были настолько
…Он лежал на кровати, а женщина, крашеная блондинка с пухлыми губами и силиконовой грудью, вышла из ванной и присела рядом. На ней была лишь его рубашка и больше ничего. Ник схватил женщину за руку и притянул к себе.
— Сумасшедший, — довольно произнесла женщина, — погоди немного, я уже устала.
— А я нет, — хрипло сказал он и наклонил голову незнакомки к своему паху. — Так ведь ты не очень устанешь.
Я видела его скучающее, равнодушное лицо, как будто все происходящее его не касалось. Потом он повернулся и посмотрел, как мне показалось, прямо мне в глаза. Чушь! Этого не могло быть, ведь между нами — надежная кирпичная стена, но тем не менее готова поклясться, что Ник в тот момент смотрел на меня! И вновь я увидела эти желтые всполохи в темных глазах.
Потом он резко отстранил женщину и поставил на четвереньки. Она не сопротивлялась, лишь облизнула пухлые губы.
— А теперь вот так, — потребовал он, раздвинул ей ягодицы и резко вошел в нее сзади.
Женщина закричала, теперь уже от боли.
— Ник, не надо туда, мне больно. Так мы не договаривались.
Она пыталась освободиться, но ей это оказалось не под силу. Худощавый, но жилистый, Ник крепко держал ее в своих руках, словно в капкане. По бедрам блондинки поползла тонкая темная струйка крови, она завыла, как раненый зверь, но скрипач даже не думал прислушиваться к ее крикам. Он медленно продвигался вперед, заставляя ее извиваться и кричать от боли. Мне показалось, что он получает удовольствие не от самого полового акта, а от ее истошных криков. Это было самое настоящее изнасилование и от одной только мысли, что скрипач способен на такое, мое сердце почти перестало биться. А я-то, дура наивная, считала его благородным рыцарем, нежным и внимательным. Нет, теперь передо мной было все то же безжалостное и прекрасное золотоглазое чудовище, что и тогда, у него дома, когда мне удалось сбежать. Теперь я могла представить, что ждало меня, если бы я так вовремя не покинула его дом. От этой мысли у меня похолодело внутри.
— Ты ведь сказала, что сделаешь все, что я захочу, — холодно произнес он, — я хочу этого. Уговор дороже денег, киска.
Каждый его толчок сопровождался ее короткими вскриками. Больше блондинка не пыталась освободиться, она лишь плакала и безропотно терпела. Я видела, как черные от туши слезы текут по ее щекам, и искренне жалела несчастную. Но, когда крики страдания сменились стонами наслаждения, от моей жалости не осталось и следа.
— О Ник, я даже мужу никогда не позволяла этого, — прошептала женщина, — ты первый. Делай со мной все, что хочешь, мой скрипач!
— Черт, — зло прошипела я, — он, похоже, наш общий, но мне повезло больше… или не повезло. Скотина! Гнусное животное! Ненавижу!
Не в силах больше видеть все это, я открыла глаза, но картинка никуда не делась. У меня даже возникло такое чувство, что я нахожусь с ними в одной комнате. Все происходящее я видела так ярко и четко, что уже сама не могла понять, где реальность, а где галлюцинации, если, конечно, это были галлюцинации, а не что-то иное. Мне же казалось, что по непонятным причинам стена моей комнаты стала вдруг прозрачной, как стекло.