Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина
Шрифт:
— Конечно, Тошечка. Скажите, Тошечка…
— А это правда, что у вас жена и трое детей?
— Нет, неправда, у меня только один ребенок. Скажите, Тошечка, сейчас кроме нас с вами, ну и Ху, разумеется, есть кто-нибудь в доме?
Она ответила не сразу, словно бы вопрос предназначался не ей.
— Нет.
— А до моего прихода?
— Был.
— Кто?
— Мама.
— И все?
— Нет.
— А кто еще?
— Тетка.
— Лерик?
— Да.
— А кто увез Надежду Антоновну?
— Не знаю.
— Не видели?
— Нет.
— Она вам не говорила, что я звонил и мы договорились о встрече?
— Нет.
— Скажите,
— Да.
— У вас он есть?
— Да.
— А у Валерии Модестовны есть в доме своя комната?
— Нет.
— Но раньше была?
— Да.
— Мы с вами сейчас можем осмотреть дверь другого входа?
— Да.
Пока они гуськом спускались на первый этаж, Мерин успел задать один вопрос «не по теме»: «Я вас чем-то обидел?», но ответом его не удостоили. Бесцельно потоптавшись с двух сторон черного входа, они вернулись на веранду.
— Скажите, Тоша… — он сделал паузу в ожидании, что его поправят: «Не Тоша — Тошечка!», но девушка только прикрылась ресницами, — Скажите, Тоша, когда вы вошли из сада в дом, дверь второго входа вы открыли ключом?
— Нет.
— Она была открыта?
— Да.
— Вы это точно помните?
— Да.
— Мо… — Ему захотелось ее похвалить за наблюдательность, мол, молодец, умница, но язык в нужную сторону почему-то не поворачивался. В результате пришлось выкручиваться. — Мо… могу я задать вам еще несколько вопросов?
— Да.
Лаконичность ответов девушки была настолько демонстративна, что не обвинить в происходящем себя Мерин не мог. Только вот хорошо бы еще понять, в чем же его очередной прокол. На всякий случай он глубокомысленно помолчал, по-Скоробогатовски походил вокруг стола.
— Скажите, Тошечка…
— Антонина Аркадьевна.
Севу поразило не ЧТО, а КАК она это сказала: без вызова, без обиды в голосе, без сарказма — очень просто, безынтонационно, как ставит на место добрая учительница зарвавшегося ученика: не забывайся, маленький. Он нашелся не сразу.
— Почему?
— Что?
— По отчеству.
Девушка не ответила, только пожала плечами.
— Скажите, Тоша, — Мерин предложил «средний вариант», она упорствовать не стала, — Валерия Модестовна часто бывает в вашем доме?
— Нет.
— Давно они разошлись с вашим дядей?
— Не знаю.
— А почему? Почему разошлись?
— Не знаю.
— А сегодня она почему пришла к Надежде Антоновне?
— Не знаю.
— Вы ее видели сегодня?
— Нет.
Мерин понял, что напрасно теряет время: капризная девчонка на что-то обиделась и как может мстит ему. Он поднялся.
— Ну что ж, я так понимаю, вы не хотите помочь мне. Жаль. Всего доброго.
Он направился к выходу.
— Хочу.
— Что?
— Помочь. Хочу. Пойдемте.
Горная серна позавидовала бы ее полету вверх по лестнице.
Мерин, безнадежно отставая, пустился следом.
Ху проводил их вялым взглядом: ребятки, мне бы ваши проблемы, и вернул свою мудрую голову на огромные старые лапы.
На втором этаже одна из дверей в коридоре была распахнута, оттуда доносились рыдания. Мерин, ворвавшись в комнату, застал такую картину: из-под старинной оттоманки торчали две половинки стройных Тошкиных ног, сама же она, скрытая от посторонних глаз, приблизительно, на три четверти, заглушая всхлипами плохо выговариваемые слова, повторяла: «Этого не может быть, не может быть, не может быть, этого не может быть…» Сева оказался в затруднении: тянуть за ноги — не больно учтиво после обструкции, по непонятному поводу устроенной ему композиторской
…Скоро сказка сказывается, да не скоро… Через, как показалось Мерину, вечность некрасивая девочка с красным носом и распухшими от слез глазами, попеременно вытирая рукавами мокрые щеки, частично успокоилась и появилась возможность наладить человеческий диалог. И вот что выяснилось.
… — Она, Юрий Николаевич, поклялась, что засунула их туда собственными руками — не верить ей нельзя, врать она категорически не умеет — три коробки из-под обуви завернутые в белые тряпки. Накануне она случайно обнаружила их под оттоманкой в комнате матери и, когда осталась одна, не преминула полюбопытствовать: коллекция этих самых японских уродцев — нэцтеков, якобы пропавших после кражи. И запихнула обратно. А сегодня их там не оказалось. Я осмотрел всю комнату — ничего. Значит уроды эти с самого начала не были украдены, а Надежда Антоновна больше всего убивалась именно из-за пропажи этих статуэток. Как это прикажете понимать? — Мерин вошел в такой раж, что не заметил, как превратил начальника в подследственного. — Как понимать?!
— Если ты меня спрашиваешь, — еле заметно улыбнулся полковник, — то у меня есть кое-какие предположения: или твоя малолетняя красавица все-таки подвирает — возраст способствует буйному фантазированию; или Надежда Заботкина каким-то образом связана с кражей в собственном доме; или коробки эти ей подбросили; или Аркадий Семенович подготовил их для своего делового братца с целью выгодной продажи… — он сделал пометку в настольном календаре… — не знаешь, как они ценятся на международных аукционах?
— Нет, Юрий Николаевич.
— Ладно, узнаем, не переживай. Так вот — или Антон подсуетился по чьему-то заказу, ты правильно сделал, что сам его не допрашиваешь, ваша «дружба» нам еще очень пригодится, я Труссу поручил, пусть потрудится, а то его опять в Парижи тянет; или Каликин Игорь навел, свою долю спрятал так, что никто бы никогда не догадался не будь твоей любознательной нимфы — ну, действительно, кому придет в голову искать украденное в доме потерпевших, а потом его как лишнего свидетеля убрали; или Герард этот таинственный, сдается мне, не последняя спица в колеснице — наследственность должна же как-то сказываться: сын жулика, приемный сын алкоголика, внук цековских вассалов. Кстати, он с ними общается, с дедушкой с бабушкой, не знаешь?
— Узнаю, Юрий Николаевич.
— Да уж, пожалуйста, сделай одолжение, это очень важно. Что это за Модест такой в наш родной ЦК затесался, что-то я не припомню, прямо Мусоргский какой-то. Как ты говоришь фамилия жены его? Неделина?
— Неделина, Юрий Николаевич, это ее девичья фамилия.
— Может быть, и девичья. А может, по первому мужу. Или по второму. А? Не знаешь?
— Не знаю, Юрий Николаевич.
— Ну не страшно, узнаешь. А что это ты все «Юрий Николаевич» да «Юрий Николаевич»? Давай без этого, а? Разрешаю за одну беседу два раза меня по отчеству назвать: здрасьте, Ю. Н., и до свидания, Ю. Н. Все! А в середине — ни-ни! Договорились?