Скрижаль Тота. Хорт – сын викинга (сборник)
Шрифт:
Кроме различных нищебродов и мелких торговцев по дорогам Священной Римской империи путешествовали странствующие лекари. Нередко они совмещали фармацию с алхимией, астрологией и философскими изысканиями. Многие из них не брезговали откровенным шарлатанством. Под видом чудодейственных предметов продавались камни, кусочки старого дерева, кости, зубы и ветхие тряпки.
Эскулапы-любители отличались завидным разнообразием «волшебных» снадобий. Самым безобидным зельем была подсоленная или подслащенная вода. А в состав более действенных «лекарств» могло входить все, что угодно, вплоть до извести
И все равно лекари-самоучки не разорялись. Официальные медикусы редко могли предложить достойную альтернативу их снадобьям. Порой лицензированный эскулап сводил в могилу куда больше пациентов, нежели бродячий лекарь, ведь больные не смели перечить светилу науки и принимали все назначенное, вплоть до толченых тараканов. А для бедняков, не способных оплатить визит доктора, услуги бродячих лекарей и цирюльников и вовсе оставались единственно доступной медицинской помощью.
Лишь странствующим менестрелям, особенно именитым, жилось вольготно. Помимо пения бродячие музыканты играли на маленьких арфах, волынках, тамбуринах, лютнях и лирах. Менестрели были желанными гостями на пирах, а их коллеги со скабрезными виршами собирали полные таверны менее притязательной публики.
А совсем уж нетребовательное простонародье развлекали бродячие шуты и жонглеры. Чаще всего они работали на ярмарках – ставили короткие бытовые и сатирические сценки, показывали акробатические трюки, устраивали кукольные балаганчики. Женщины демонстрировали откровенный и зажигательный «танец Саломеи», что порой делало пожертвования весьма щедрыми. Публика обожала выступления бродячих артистов.
Большинство населения Священной Римской империи с огромным трудом добывало хлеб насущный на протяжении всей своей жизни. Это касалось всех путешествующих – как бродяг, так и достойных людей. Частые войны, оставлявшие за собой полную разруху, запустение и голод, были обыденностью. И никто, даже владетельный сеньор, не был застрахован от того, чтобы пополнить ряды бродяг, нищих, вынужденных скитальцев или грабителей.
Поэтому поездку Себальда из Херсфельда и Геррика из Вайсенбурга в Кремону нельзя было назвать приятным путешествием. Оба ехали при полном защитном снаряжении, с копьями, луками и полными колчанами стрел, несмотря на то что стрельба из лука не была характерна для тяжеловооруженных рыцарей.
Себальду пришлось раскошелиться на добротную кольчугу и щит, хотя он по монашеской привычке предпочитал передвигаться налегке, надеясь лишь на свой добрый меч и длинный кинжал. Но Геррик, бывалый путешественник, убедил его вооружиться как следует.
Редко кто осмеливался напасть на рыцаря в открытую. Чаще всего стоило ждать стрелы из лесных зарослей или камня из пращи. А то и тяжеленной дубины, окованной железными шипами. И от таких неприятных неожиданностей, чреватых скверными последствиями, могло спасти только надежное защитное облачение.
Опасность грозила не только при встрече с разбойниками и грабителями, потерявшими человеческий облик. Дело в том, что на рыцарей охотились и вполне законопослушные крестьяне! А сдаться в плен не рыцарю, а обычному крестьянину было постыдно. Не то чтобы это было запрещено, просто потом плененный рыцарь становился всеобщим посмешищем.
Приятели этого позора не забудут, враги будут насмехаться, а благородные дамы отвернутся. Всего этого можно было избежать… посвятив удачливого крестьянина в рыцари! Только по этой причине землепашцы и выходили на охоту за рыцарями.
Впрочем, рыцари сдаваться в плен крестьянам не спешили, дрались до последнего, стараясь дождаться появления кого-нибудь более-менее благородного на вид, и только затем выкрикнуть пожелание сложить оружие. Конечно, взять тяжеловооруженного рыцаря в плен для простолюдина было большой удачей, но счастливчики, которым повезло, все же находились.
В какой-то мере Себальд был рад, что заполучил такого надежного попутчика, который стоил десятка пехотинцев. Впрочем, у него и выхода иного не было; поневоле пришлось открыться Геррику, зачем ему понадобилась литорея, начертанная на черном пергаменте.
– …«Изумрудная скрижаль» пропала очень давно. Многие потратили всю свою жизнь на ее поиски, но так и не увидели оригинала. Известно только, что текст «Скрижали» вырезан на пластине из огромного изумруда. И будто бы он был не просто выгравирован резчиком по камню, а появился сам собой. – Себальда мучила жажда, и он время от времени прикладывался к кружке с крепким пивом папаши Гаро.
Геррик сидел так тихо, как церковная мышь в закутке; казалось, что за столом таверны «Экс-ля-Шапель» никого больше нет. Он весь превратился в слух.
Рыцарь покинул Вайсенбург не по причине большого пристрастия к путешествиям. Пользуясь оказией (маркграф доверил ему послание к одной весьма симпатичной придворной даме; замужней, к слову), Геррик решил за счет своего сюзерена добраться до Аахена, а после того как он вручит письмо ветреной красотке, рыцарь надеялся присоединиться к какому-нибудь отряду, который вел военные действия.
Семейство Геррика из Вайсенбурга было весьма многочисленным, и так уж вышло, что ему, как самому младшему сыну в роду, достался в наследство кукиш и долги, которые он сам же, по причине своего ветреного характера, и наделал. Еврей-ростовщик готов был подождать возврата заемных денег столько, сколько требуется (еще бы он не согласился! ростовщику хорошо был известен вспыльчивый характер рыцаря), но от этого Геррику легче не стало.
Конечно, в его кошельке жиденько бренчали пфенниги – от милостей маркграфа, но их едва хватит, чтобы продержаться около месяца. А на войне всегда есть шанс поправить свое финансовое положение примитивным грабежом или, если сильно повезет и удастся пленить какого-нибудь состоятельного сеньора, получить за него богатый выкуп.
И тут ему подвернулся потрясающий случай с литореей. Геррик не обладал большими познаниями в древней истории, да и вообще не слыл большим грамотеем (хотя грамоту знал, умел читать и писать), он понятия не имел, что такое «Изумрудная скрижаль», но от разговора Себальда и скупщика краденого донесся запах больших денег. А уж на них у Геррика из Вайсенбурга нюх был отменный! Если на «Скрижаль» открыта такая охота – тут он вспомнил черноризцев, – то в тайнике, где она находится, может лежать много золота и драгоценностей.