Скрытая сторона вещей
Шрифт:
Так и получается, что такие создания, как гномы или эльфы, чьи тела имеют флюидическую природу и состоят из астральной или эфирной материи, которая достаточно пластична, чтобы менять форму под влиянием воли, обычно принимают вид, приближающийся к человеческому. Также и когда душа дерева может выделиться из него и стать видимой, она почти всегда бывает в человеческом облике, который можно наблюдать. Несомненно, это и есть те, кого в античные времена называли дриадами, и тот факт, что такие фигуры иногда появляются, может служить объяснением широко распространённого обычая поклонения деревьям. «Omne ignotum pro magnifico» (всё неизвестное принимается за великое); и если первобытный человек видел огромную, степенную человеческую
Оккультная сторона инстинкта растений тоже чрезвычайно интересна — их главная цель, как и у некоторых человеческих существ, всегда заключается в том, чтобы образовать семью и продолжить свой род, явно испытывая удовольствие от успеха в этом, от цвета и красоты своих цветов и их способности привлекать пчёл и прочих насекомых. Несомненно, растения чувствуют изливаемое на них восхищение, или когда люди просто им радуются; они чувствительны к человеческой любви и по-своему отвечают взаимностью.
Если всё это учесть, то можно легко понять, что деревья оказывают на людей гораздо большее влияние, чем обычно полагают, и что тот, кто задастся целью установить симпатию и дружественные отношения со всеми своими соседями — не только животными и человеческими, но и растительными — сможет получать и отдавать множество такого, о чём средний человек ничего не знает, и таким образом сделать свою жизнь более полной, широкой и совершенной.
Классификация растительного царства, принятая оккультистами, следует семи великим типам, упомянутым в предыдущей главе, посвящённой планетным влияниям, и каждый из них подразделяется на семь подтипов. Если мы попытаемся классифицировать растительное царство, составив таблицу, то линии этого деления будут не горизонтальными, а вертикальными. Здесь деревья не будут занесены в один тип, кустарники — во второй, папоротники — в третий, а травы или мхи — в четвёртый; скорее всего найдутся деревья, кустарники, папоротники, травы и мхи каждого из семи типов, так что в каждом из них будут представлены все ступени восходящей шкалы.
Эту идею можно выразить следующим образом: когда второе излияние готово к нисхождению, перед ним оказываются открыты семь каналов с семью подразделениями в каждом. Любой избранный им канал при прохождении через него придаст этому излиянию свою определённую окраску — набор характерных свойств, которые оно никогда уже полностью не теряет. И хотя, чтобы выразиться, ему требуется материя, принадлежащая ко всем типам, у него всегда будет предпочтение по отношению к собственному типу, и эту принадлежность к типу всегда можно будет легко распознать до тех пор, пока по окончании своей эволюции оно в виде великолепной духовной силы не вернётся к тому логосу, из которого оно первоначально вышло в виде простой неразвитой потенциальности.
Растительное царство — это лишь одна стадия на этом огромном пути, но различные типы в нём различимы точно так же, как и у животных и людей, и у каждого есть своё особое влияние, которое может оказаться успокаивающим или помогающим для одних людей, раздражающим или подавляющим для других и нейтральным для третьих в зависимости от их собственного типа и их состояния в данное время. Чтобы определять, к какому типу принадлежат те или иные растения, требуется обучение и практика, но разница в магнетизме, излучаемом дубом и сосной, пальмой и баньяном, оливой и эвкалиптом, розой и лилией, фиалкой и подсолнухом не может не быть очевидной для всякого чувствительного человека. Ощущения от английского леса, тропических джунглей или австралийского буша столь несхожи, что далеки друг от друга, как полюса.
На протяжении тысяч лет человек проявлял в своей жизни столько жестокости, что все дикие создания боятся и избегают его, так что влияние животного царства на человека практически ограничивается влиянием домашних животных. В наших отношениях с ними наше собственное влияние на них, естественно, является гораздо более мощным, чем их влияние на нас, хотя последнее вовсе нельзя игнорировать. Будучи более развитым, человек, естественно, способен на б`ольшую любовь, чем животное, но любовь животного обычно бывает более концентрированной, и по сравнению с человеком оно гораздо более склонно вкладывать в неё всю свою энергию.
Сам факт более высокого развития человека даёт ему множество интересов, между которыми распределяется его внимание; животное же часто вливает всю силу своей природы в один канал, тем создавая весьма мощный эффект. У человека есть сотня других вещей, о которых ему нужно думать, и поэтому поток его любви не может не быть переменным; а когда сильную привязанность развивает собака или кошка, это наполняет всю её жизнь, и потому на объект любви постоянно воздействует поддерживаемый ею поток силы — фактор, значение которого ни в коем случае нельзя игнорировать.
Точно так же и люди, которые оказываются столь злы, что своей жестокостью провоцируют у домашних животных страх и ненависть, справедливо становятся центрами, в которых сходятся силы антипатии, ведь такое поведение вызывает сильное негодование и у природных духов и прочих астральных и эфирных существ, равно как и у всех справедливо настроенных людей, будь то живых или мёртвых.
Поскольку глубоко верно, что никому не стоит позволять себе навлекать на себя ненависть своей кошки или собаки, то ясно, что это же соображение с ещё большей силой приложимо к окружающим человеческим существам. Трудно переоценить важность хорошего расположения к человеку тех, с кем он постоянно связан; для учителя — отношения к нему его учеников, для бизнесмена — его служащих, для офицера — подчинённых, и это совершенно помимо очевидных следствий, создающихся в физическом мире. Если человек, занимающий любое из положений, подобных упомянутым, способен активно нравиться своим починённым, он становится фокусом, в котором постоянно сходятся многие потоки сил любви и энтузиазма. Это не только даёт ему большой подъём и укрепляет его, но если он знает кое-что о действии оккультных законов, позволяет ему быть полезнее для тех, кому он нравится, и достигать с ними гораздо большего, чем было бы возможно иначе.
Для получения такого результата вовсе не нужно, чтобы они обязательно соглашались с ним во мнении; с тем особым эффектом, который мы изучаем, их умственное отношение вовсе никак не связано — это вопрос сильных, добрых чувств. Если, к несчастью, чувства окажутся противоположного сорта — если человека боятся или презирают, то к нему постоянно устремляются потоки антипатии, что вызывает слабость и разлад в вибрациях его высших проводников и отсекает его от всякой возможности совершать со своими подчинёнными удовлетворительную и плодотворную работу.
И здесь действует не только сила чувства, посылаемого людьми — в астральном мире подобное притягивает подобное так же, как и в физическом. В атмосфере всегда плавают массы смутных мыслей; некоторые из них добрые, а некоторые злые, но все они одинаково готовы усилить какую-либо определённую мысль их собственного типа. Также существуют и природные духи низкого порядка, которые получают удовольствие от грубых вибраций ненависти и гнева и потому готовы сразу же броситься в любой поток такого рода. Делая это, они усиливают его колебания, вливая туда свежую жизнь. Всё это склоняет к усилению эффекта, создаваемого сходящимися потоками неприятных мыслей и чувств.