Скрытни
Шрифт:
«Само знаешь, что пока одного, но там же ещё Кощей. Который точно по мою душу заявился в нашу театральную студию».
«Ты с ним справишься», – отмахнулось подсознание и чем-то звякнуло, как будто хотело сымитировать щелчок в трубке, который сигнализировал, что разговор прекращён, разъединили.
«Ну, вот, испортило такое хорошее утро, и ушло думать», – расстроенно подумала Алиса. А она ещё хотела узнать каким это образом подсознание пришло к такому выводу. Но спрашивать было некого, никто не отвечал.
Расстраивалась девушка недолго. Рассудив здраво, что ничего ей не грозит, что оказывается она колдунья, да ещё и какая-то особенная, Алиса решила пойти
Открылась задняя дверь и показался Кощей. Алиса опять испугалась: «Кто ж его возит-то, неужто мерзлявый повзрослел обратно». Невольно она стала высматривать, кто ж там на водительском сидении, стараясь разглядеть водителя. Увидев незнакомого мужчину, она успокоилась, значит её сила ещё продолжает действовать.
Кощей сделал пару шагов к ней и остановился на расстоянии вытянутой руки. Хотя нет, пожалуй, даже чуть дальше вытянутой руки.
– Добрый день, – начал он, а проследив за её взглядом, добавил: – Это нанятый временно водитель. Теперь придётся искать нового.
Кощей выглядел очень даже бодрячком. Пожалуй, он даже немного поправился. То есть человек, который его увидит впервые скажет, что он смертельно худой. Алисе же было с чем сравнивать, сейчас он выглядел намного лучше.
Кощей продолжил:
– Феликс-то теперь не скоро станет моим помощником. Да уж… – задумчиво протянул он: – Вопрос ещё станет ли, а то, как передумает.
Он замолчал, видимо обдумывая, какое решение примет Феликс и какими бедами это грозит Кощею или что-то ещё.
«Феликс – это видимо мерзлявый», – догадалась Алиса.
– А, да, о чём это я, – встрепенулся вдруг Кощей: – Э-э-э…
– Сударыня, – на старомодный манер обратился он, как-то очень торжественно: – Собственно, я пришёл к вам с предложением, которое вы, я надеюсь, милостиво примите.
– Руки и сердца? – ничего умнее Алисе в голову не пришло: «Вот дура-то!» – подумала она про себя.
– Э-эм, что? А нет! Что вы, сударыня, – начал было бодро отвечать Кощей и запнулся.
– Вы, разумеется, очень привлекательны, но вряд ли мы можем заинтересовать друг друга в этом плане, – продолжил он, – Я хочу сделать вам предложение о перемирии. Я даже близко к вам не приближусь, вы никогда больше меня не увидите. А вы ничего не будете делать со мной.
– Да? – спросила Алиса, сделав шаг к Кощею, словно пытаясь проверить, насколько тот серьёзен в своём предложении. Колдун вздрогнул и отступил к машине.
– Давайте заключим соглашение, – в его голосе появились просящие нотки: – не будем причинять друг другу вреда. И, разумеется, я прошу прощения за вчерашний инцидент.
«Я ему машину изуродовала, а он просит прощения?» – мысленно удивилась Алиса.
«Он тебя боится!» – влезло подсознание, проанализировав происходящее и сделав выводы.
– Хорошо, – сказала Алиса и протянула руку, чтобы скрепить договор.
Кощей снова вздрогнул, посмотрел на её руку так, как будто она ему ядовитую змею протянула, и отшатнулся.
– Пожалуй, не будем скреплять договор рукопожатием, я вам верю на слово.
«Ух ты! Какая я страшная!» – подумала Алиса.
– Хорошо, – ещё раз сказала Алиса. Уже поворачиваясь, чтобы идти к парку, она краем глаза заметила, что Кощей достаёт платок и вытирает лоб и лысину.
«Вспотел что ли?» – подумала Алиса.
«Да похоже ты его до смерти испугала», – ответило подсознание: «Хоть он и бессмертный».
«А он что и на самом деле Кощей?»
«Похоже, что да».
«Эх, надо было спросить, чтобы точно знать», – подумала Алиса.
Она вдруг резко развернулась и быстро пошла назад к чёрному мерседесу. Сейчас Кощей не двигался быстро. То ли чтобы не привлекать к себе внимание и не выдавать себя, то ли он не мог этого делать днём. Но пока он медленно открывал дверцу машины, собираясь сесть в неё. И тут он скорее почувствовал, чем увидел Алису, стремительно двигающуюся к нему. На лице его невольно отразился ужас. Похоже он растерялся настолько, что не совладал с эмоциями. Стал торопиться открыть дверь машины, а из-за волнения вообще не мог её открыть, нервно безрезультатно дёргая ручку двери.
Алиса подошла и сказала:
– Могу я вам задать один вопрос?
Кощей похоже не сразу понял, что она ему сказала. Когда он понял, что дотрагиваться она до него не собирается, договор расторгнуть вроде как не хочет, а просто спрашивает, он успокоился.
– Ну…
– А вы кто?
– Ну ты ж сама знаешь, – досадно сморщив нос, ответил он: – Кощей.
– Я просто хотела уточнить. Удостовериться.
Теперь уже окончательно отвернувшись от него, она пошла в сторону к парку.
А Кощей ещё долго смотрел ей в след. Только сейчас он понял, что невольно послужил инициации новой колдуньи. Белой! Белой ведьмы, которая точно доставит ему ещё немало хлопот.
Феликс
Сколько себя Феликс помнил, он всё время жил с Кощеем. Он не помнил себя ребёнком совсем. Слишком давно это было. Кощей поддерживал его молодым уже несколько столетий. Детство было уж очень давно. Иногда мелькали какие-то обрывочные воспоминания, но очень короткие, они не складывались ни в какую картину. Вдруг вспоминалось дуновение ветра, запах, едва уловимый, поэтому нераспознаваемый, лучи солнца на щеках и крупные капли начинающегося грибного дождя. Казалось, вот ещё чуть-чуть, ещё немножко и вспомнится что-то очень важное… Но на этом появляющиеся воспоминание начинало бледнеть, рассеиваться, как туман. Раз и нет его, как будто ветром унесло. А иной раз он вдруг видел высокую траву, над лицом и там в вышине бездонное синее небо и плывущие облака. Появлялось чёткое знание, что он маленький, лежит в траве, и вот уже появлялся запах, такой родной, но пока ещё непонятный. Сейчас вот поднимусь, посмотрю на поляну, на которой лежу и вспомню. Но нет, стоило сделать усилие в воспоминании, попробовать поднять голову, сесть, чтобы оглядеться, где же это он лежит, как и это воспоминание начинало терять краски и таять. Хотелось схватить его, удержать, но разве можно удержать туман или облако? Раз и прошло сквозь пальцы и растворилось. Иногда он вдруг слышал сверчка, потом возникал рисунок бревна, прожилки, впадинки и малюсенькие дырочки. Он понимал, что лежит на лавке в избе, лицом к стенке, надо повернуться и посмотреть… Но стоило только помыслить об этом, как бревно теряло резкость, серело, становилось каким-то ненастоящим, нереальным и постепенно становилось всё прозрачнее и прозрачнее, пока не пропадало совсем. Были ещё и другие воспоминания, но они появлялись реже этих трёх главных.