Скрытые таланты
Шрифт:
На втором снимке она была запечатлена сидящей на скальной глыбе, с подтянутыми к подбородку коленями. Ее поза не рисовала никаких подробностей, хотя было совершенно ясно, что она обнажена. Было очевидно, что Эстерли больше интриговала игра света и тени на женской коже, чем возможность возбудить аппетит у зрителей.
На третьем снимке Сиренити лежала на животе у ручья, опустив пальцы в воду. И образ этой следящей за бегом воды Сиренити опять излучал чарующее, чуть наивное простодушие. Она здесь была не просто какой-то женщиной, лежащей на камне возле ручья, а Женщиной, доброй богиней, неуязвимой под
Калеб смотрел на эти три фотографии и понимал, что ему только что преподнесли редчайший, драгоценнейший подарок.
С чувством благоговения он собрал фотографии. Бисерный занавес зазвенел и заискрился, когда он раздвинул его. Положив фотографии Сиренити на ночной столик, он направился в ванную.
Телефон в гостиной зазвонил в тот момент, когда он уже открывал дверь ванной комнаты. Калеб нерешительно помедлил, потом пожал плечами и снова закрыл дверь. Поднял с пола брюки, валявшиеся там, куда он зашвырнул их прошлой ночью, и пошел в гостиную ответить на звонок.
— Алло?
— Калеб, ради всего святого, это ты? — Голос Франклина на другом конце провода звучал резко, почти безумно. — Твоя секретарша дала мне этот номep сегодня утром. Я разыскиваю тебя со вчерашнего дня.
Калеб похолодел.
— Что случилось? С дедом что-нибудь?
— Нет, это совсем другое.
— Тогда в чем проблема? — Тиски, за секунду до этого сжавшие внутренности Калеба, разжались. С Роландом все в порядке. Рано или поздно, подумал Калеб, вздрогнув, как от удара, ему придется услышать весть о смерти деда. Но не сегодня, благодарение Богу. Не сегодня.
Сила собственных эмоций поразила его. Он никогда не позволял себе слишком задумываться над тем, какие чувства он испытывает к старику, помимо злости на него.
— Калеб, я считаю, тебе следует знать, что вчера я заплатил пять тысяч долларов за набор порнографических снимков.
— Что-то крутовато для порнушки, дядя Франклин. Похоже, тебя ободрали.
— Это не шутка, — прошептал Франклин хриплым, сдавленным голосом. — Я заплатил пять тысяч долларов шантажисту, слышишь? Пять тысяч долларов. Вчера мне позвонили, после того как ты уехал из Вентpecc-Вэлли. И сказали, что либо я выложу деньги, либо фотографии твоей новой приятельницы напечатают в газетах.
— Сиренити? — В первую секунду Калеб не понял, о чем речь. Потом его словно ударило. — Черт, дерьмо. Тебе прислали снимки?
— Тебе о них известно?
— Да, черт возьми!
— Она на них голая, Калеб. Она позировала нагишом для этих снимков. Они непристойны. История с Кристал Брук повторяется. Что ты наделал?
— Успокойся, Франклин.
— Этот человек пригрозил, что пошлет снимки в «Вентресс-Вэлли ньюс». Точно как в тот раз. И я заплатил. Я был вынужден так поступить ради семьи.
— Успокойся, Франклин.
— Какое унижение для семьи, если это выплывет наружу! Это все ты виноват, черт тебя побери! Bместо благодарности за все, что Роланд для тебя сделал, ты опозорил его так же, как в свое время твой отец. Ты пошел по стопам Гордона. Тебя соблазнила дешевая шлюха, и теперь мы все будем за это расплачиваться.
Глава 11
Сиренити закручивала волосы в узел на темени и внимательно разглядывала свое лицо в затуманившемся от пара зеркале. Оно ничуть не изменилось, и это показалось ей удивительным и забавным. Она закрепила копну своих кудрей большой заколкой. Несколько прядок выбилось, но она не обратила на это внимания. Наклонившись над раковиной, она еще пристальнее вгляделась в свое отражение.
Ничего. Nada 7 . Нуль. Все та же самая, прежняя Сиренити.
Но она знала, что она уже не та прежняя Сиренити. Чудесное ощущение удовлетворения согревало ее изнутри. Все-таки она не ошиблась в отношении Калеба. Ни один мужчина не мог бы так заниматься любовью, как это делал Калеб прошлой ночью, если бы не испытывал глубокого чувства.
Когда она открыла дверь и увидела его на ступенях своего дома, она прочитала правду у него в глазах. Во всяком случае, ей так показалось. Она определенно уловила что-то значительное в выражении его лица. У него был вид человека, которому только что было откровение. Неистовое желание в нем сочеталось с еще одним обнаженным чувством, настолько пылким и сильным, что это могла быть только любовь.
7
Ничего (исп.).
Вот почему она и рискнула показать ему фотографии. Этим утром она проснулась с уверенностью, что теперь Калеб все поймет. Теперь он сможет посмотреть на эти снимки без предубеждения.
Счастливо улыбнувшись, Сиренити отвернулась от зеркала. У нее было такое чувство, будто она сможет взлететь, или пробежать марафонскую дистанцию, или станцевать на поверхности одного из волшебных источников, вызывающих видения. Ей казалось, что она может сотворить любое чудо.
Она натянула халат, сунула ноги в шлепанцы и открыла дверь ванной. Услышав доносившийся из гостиной голос Калеба, она вздрогнула от неожиданности.
— Я сказал, что займусь этим, Франклин.
Это был голос того, прежнего Калеба, с которым Сиренити встречалась в его офисе в Сиэтле. Невыразительный, вежливый, лишенный всяких эмоций, излучающий лишь ледяное, отстраненное спокойствие.
— Ничего не предпринимай. Ясно? Никаких уступок. Я с этим сам разберусь.
Словно порыв холодного ветра развеял теплый туман эйфории, обволакивавший Сиренити. Она слышала, как Калеб аккуратно (слишком аккуратно!) положил трубку. У нее тревожно сжалось сердце при мысли о том, что случилось что-то неладное. Она подумала об оставленных на одеяле фотографиях и спросила себя правильно ли она поступила.
Сделав глубокий вдох, она затянула потуже пояс халата и заставила себя не торопясь пройти по коридору. Вошла в гостиную и увидела, что Калеб стоит босиком перед телефоном. На нем были только бpюки. Его лицо было похоже на бесстрастную маску.
— Калеб?
— У нас проблема.
— Какая проблема?
— Думаю, теперь можно без колебаний сказать, что человек, пытавшийся шантажировать тебя, был не Эмброуз Эстерли.
Сиренити толком не представляла себе, что ожидала услышать, но явно не то, что услышала. И теперь не знала, что должна чувствовать — облегчение или тревогу.