Скрытые таланты
Шрифт:
— Что-то другое?
Глаза Зоун смотрели встревоженно.
— Можно, я задам тебе один вопрос, Сиренити?
— Можно.
— Ты живешь здесь всю жизнь. Ты веришь в эти источники с видениями?
Сиренити изумленно воззрилась на нее. Потом засмеялась.
— Сегодня ты уже второй человек, задающий мне этот вопрос. Ты спрашиваешь серьезно?
— Да.
— Ну, тебе наверняка больше известно о видениях, чем мне, — легким тоном сказала Сиренити. — А я просто самая обыкновенная, заурядная лавочница.
— Значит, ты в них не веришь?
— Знаешь, Зоун, когда я была подростком, то провела в пещерах несколько ночей в глупой надежде, что мне будет видение. Я не увидела там ничего, даже простого намека на то, что мне подарят на день рождения. Этот эксперимент я повторила год назад, когда мой друг Стюарт Бартлет уехал отсюда навсегда. Тогда я чувствовала себя одинокой и немного подавленной.
— И что же?
Сиренити тихонько засмеялась.
— Наверно, в таких случаях говорят: «Вы ошиблись номером».
— Ты что-то все-таки видела?
— Я задремала, и мое воображение состряпало для меня небольшое сновидение, — призналась Сиренити. — Но в нем не было никакого смысла. Оно было все какое-то перекрученное. Просто сон, и все.
— Ты уверена?
— Абсолютно. — Сиренити теперь по-настоящему забеспокоилась. — Что-то случилось, Зоун, да? Если ты решишь, что тебе надо с кем-то поговорить об этом, то ты ведь знаешь, что можешь мне довериться.
— Знаю. — Пальцы Зоун крепко сжали ручку метлы. — Ты ко мне очень хорошо отнеслась, Сиренити. Не знаю, что сталось бы со мной, если бы ты не дала мне эту работу. Четыре месяца назад я действительно была на грани отчаяния.
Сиренити улыбнулась.
— Видишь ли, это действует в обе стороны. Ты для меня очень важна. Ты единственный человек в Уиттс-Энде, имеющий четкое представление о нормальном рабочем времени.
— Наверно, это потому, что я много лет до переселения в Уиттс-Энд работала в определенное время.
Сиренити бросила взгляд на кольцо в носу у Зоун.
— Мне трудно вообразить тебя на обыкновенной работе.
— Графический дизайн — не совсем обыкновенная работа. Однако, должна признаться, в то время у меня не было кольца в носу. И носила я костюмы, а не одеяния вроде этих. И была помолвлена с биржевым маклером.
— Биржевой маклер? Не представляю тебя рядом с биржевым маклером. И что же произошло?
— В один прекрасный день я поняла, что несчастна. И отправилась на поиски чего-то другого. Встала на свою собственную, персональную стезю, ведущую к просвещению. И она привела меня сюда, в Уиттс-Энд.
— Ну, что касается меня, то я благодарна за это судьбе.
— Я тоже. — Зоун вновь принялась заметать рассыпанную фасоль. — Мне было здесь хорошо. Я чувствовала себя в безопасности.
— В безопасности?
— До прошлой недели, — прошептала Зоун. Неожиданно лицо ее сморщилось, и она заплакала. Метла выпала у нее из рук. Она беспомощно смотрела на Сиренити сквозь пелену слез.
— Зоун. — Сиренити торопливо вышла из-за прилавка. Пробежав по проходу между полками, она обняла свою помощницу и прижала ее к себе. — Что с тобой?
— Я так боюсь, Сиренити. — Зоун вытерла глаза краем длинного шафранного рукава. — Не знаю, то ли я схожу с ума, то ли он действительно здесь.
— О ком ты говоришь?
— О бывшем женихе. — Зоун прижалась к Сиренити, ее плечи тряслись. — Я его видела прошлой ночью. Или думаю, что видела. Он стоял снаружи и смотрел на меня в окно.
— И что было дальше?
— Я закричала и задернула шторы. Потом кинулась проверять все замки и запоры в доме. Но ничего не случилось. В дверь не стучали. Телефон не звонил. Я чувствовала себя дурой, но просидела всю ночь скорчившись в чулане, с пистолетом, который привезла с собой из Лос-Анджелеса.
— Боже милостивый! Какой ужас. Ты бы позвонила кому-нибудь.
— Знаю, что это звучит глупо, но я боялась выйти из чулана, пока не рассвело. Утром я сказала себе, что все это было плодом моей фантазии. Заставила себя выйти из дома. Никаких следов. Даже под тем окном, за которым, как мне показалось, я его видела.
— Прошлой ночью шел дождь, — напомнила ей Сиренити.
— Знаю, но я начала думать, не было ли это еще одним ужасным видением. Я уехала с такими предосторожностями. Он никак не может знать, где я.
— Кто?
— Ройс Кинкейд. Я так его боялась. Все думали, он такая чудесная партия. Идеал мужчины, говорили мне. Красивый, преуспевающий, умный, воспитанный. Само совершенство. Но он — чудовище, Сиренити.
— Он мучил тебя?
Зоун кивнула и снова вытерла глаза.
— Это началось сразу же, как только я переехала к нему, и очень скоро все стало совсем плохо. Он не спускал с меня глаз, кроме того времени, когда я работала. Обвинял меня в том, что у меня романы с другими. Приходил в ярость, если мне случалось пойти за покупками с приятельницами. Никого не пускал навестить меня. У меня не было родных, которым я могла бы позвонить. Не было никого, кто бы мне помог.
— И что ты сделала?
— В один прекрасный день я сложила вещички, и мне удалось ускользнуть. Я вернулась в свою прежнюю квартиру. Он явился туда и пригрозил меня убить. Сказал, что я еще пожалею, что ушла от него. Я поверила ему и поэтому сбежала. — Зоун смахнула слезы с глаз. — Вот с тех пор и бегаю, скоро будет год. Когда я оказалась в Уиттс-Энде, то подумала, что все будет хорошо.
— Но ты его видела прошлой ночью?
— Мне показалось, что это был он, — прошептала Зоун прерывающимся голосом. — Но теперь я не так уж уверена. Это случилось второй раз.