Скрытые таланты
Шрифт:
— А когда был первый?
— В ту ночь, когда умер Эмброуз. Я сидела у окна и предавалась медитации, позволяя ceбе плыть по волнам тумана, по-настоящему сливаться с ним. В ту ночь был сильный туман.
— Я помню.
— Мне показалось, что в тумане блеснул свет. Потом я могла бы поклясться, что видела силуэт мужчины, передвигавшийся среди деревьев перед моим домом. Я сказала себе, что это не может быть Ройс, но знала, что это и не Блейд. Не то очертание фигуры. И не такой крупный.
— А его лицо ты видела?
— Нет. Он был весь закутан в большое
— Свет мог быть лучом фонарика, рассеянным в тумане. — Сиренити ощутила неприятный холодок внутри. — Почему ты ничего не сказала на следующий день?
— Потому что я не была даже уверена, видела ли я что-нибудь на самом деле. — Зоун быстро заморгала, пытаясь удержаться от новых слез. — Я была в трансе. Думала, у меня могло просто разыграться воображение. Несколько недель назад Ариадна водила меня к источникам. Она предупредила, что человек иногда видит в них не то, что ему хочется увидеть.
— Ну, и было тебе видение в пещере?
Зоун быстро покачала головой.
— Нет. Почему-то я даже не попыталась там что-нибудь увидеть. Но сегодня утром мне пришло в голову, что сила источников, может быть, действует и за пределами пещеры.
— Кажется, я понимаю тебя, — тихо сказала Сиренити. — Ты думаешь, что прошлой ночью это могло быть видение, навеянное источником, так?
— Может, силовые линии, идущие от горячих источников, влияют на всю округу? — с надеждой в голосе предположила Зоун. — Может, видения могут посещать человека и за пределами пещер.
— Никто никогда не говорил, что ему было видение внe пещер, — категорически заявила Сиренити. — А что касается меня, то я очень скептически отношусь и к рассказам о видениях внутри пещер.
— Правда?
— Абсолютная правда. Все эти россказни об источниках пошли от изначального мифа, возникшего в самые первые дни существования Уиттс-Энда. Не хочу высказываться неуважительно о наших выдающихся отцах-основателях, но подозреваю, что время от времени кое-кто из них покуривал в этих пещерах кое-что покрепче табака.
— Если это было не видение, тогда возможны только два других объяснения. — Голос Зоун звучал тонко и апатично. — Первое: я схожу с ума. Второе: я действительно видела Ройса.
— Есть и третье, которое состоит в том, что у тебя просто очень живое воображение, чего как раз и следует ожидать от художника, — сказала Сиренити.
— Хотела бы я знать, что со мной происходит.
— Ясно одно. Тебя нельзя оставлять на ночь одну. Иначе у тебя будет нервный срыв. — Сиренити уже собиралась пригласить Зоун к себе, но тут вспомнила, какие оригинальные планы наметил Калеб на вечер. Было бы трудно объяснить гостье, почему хозяйке дома понадобилось исчезнуть на пару часов, начиная с полуночи. — Дай-ка подумать.
— У меня есть пистолет, — прошептала Зоун. — Со мной будет все в порядке.
— Это слишком холодная компания для тебя. Ты сегодня нуждаешься в человеческом общении. — Весело звякнули дверные колокольчики. Сиренити бросила взгляд в сторону открывающейся двери.
— Сиренити? — позвала Ариадна. — Где ты?
— Третий проход. Крекеры и сухофрукты. — Сиренити вышла из-за полок, одной рукой продолжая бережно обнимать Зоун за поникшие плечи. — Как хорошо, что ты пришла, Ариадна. Надо кое-что сделать для Зоун.
— Всегда пожалуйста. — Ариадна улыбнулась своей материнской улыбкой. — Что надо делать?
К половине двенадцатого у Калеба появились сомнения относительно того, брать или не брать с собой Сиренити в ночную экспедицию к архиву Эстерли.
Такие мысли возникали у него весь день, но он не мог отрицать, что теперь, когда близилось время начала операции, они, казалось, зазвучали у него в мозгу гораздо громче и сильнее. Он в двадцатый раз за сегодняшний день мысленно прокрутил все стадии операции, но так и не нашел, где их могла бы подстерегать серьезная опасность.
Было почти невероятно, что кто-то увидит их с Сиренити, когда они будут входить в хижину Эстерли или выходить из нее. Все опять накрыла пелена тумана. И это очень кстати, потому что туман даст им желанное прикрытие от чужих любопытных глаз.
Желанное прикрытие? Чужие глаза? Копание в бумагах покойника?
Что же здесь происходит, черт побери? В который уже раз Калеб задавал себе этот вопрос. До недавнего времени ввязываться в подобные ситуации было не в его правилах. Как, впрочем, и браться консультировать мелкие проекты вроде расширения микроскопических бакалейных магазинчиков. Раньше ему не приходилось и рассиживаться в хот-табах. Или коротать вечер в пещере. Ему не доводилось созерцать видения, возникающие, если пристально смотреть в водy горячего источника. И он никогда в жизни не занимался любовью с женщинами, которые потенциально могли стать жертвами шантажа.
В последнее время вся его жизнь перевернулась вверх тормашками. Он не понимал, как это с ним случилось, но интуитивно чувствовал, что уже опоздал сделать поворот на сто восемьдесят градусов и лечь на обратный курс.
Более того, у него и не было особого желания вернуться к прежней жизни. Временами в Уиттс-Энде происходили странноватые вещи, но ему почему-то было здесь хорошо. У него было такое ощущение, будто он пришел туда, куда всегда стремился.
Протянув руку за фонариком, стоявшим на полке возле входной двери, Калеб случайно увидел свое отражение в зеркале. Он машинально начал отворачиваться, но вдруг остановился. Он очень хорошо видел себя в зеркале. Его отражение было резким и четким.
— Калеб? — Сиренити вошла в комнату, застегивая на ходу свою украшенную бахромой и бусинами куртку. — Я готова. — Она натянула капюшон на непокорную рыжую гриву. — Фонарик взял?
— Взял. — Он посмотрел на нее и понял, что возврата к себе прежнему не может быть. — Тронулись.
Он открыл дверь и увидел, что холодный туман клубится уже на ступенях крыльца.
— Пока еще сносно, — заметила Сиренити, проходя мимо него в дверь. — Но думаю, что станет хуже. Нам лучше поторопиться.