Скрываясь от любви
Шрифт:
– Ложись спать, ты же дико устала, - ехидно напомнил Кот, и я увидела, что на полу, прямо на ковре брошено одеяло и подушка, Димка стелил себе на диване.
– Котик, а ты там спать собрался?
– показала я на сомнительное сооружение.
– Будут другие предложения?
– сразу воодушевился Тихомиров.
– Почему бы тебе не пойти домой?
– теперь с надеждой рассматривал меня Димка. Ох, уж эти мужчины!
– Злая ты.
И что теперь прикажете делать мне?
– Ладно, ложись, но держись от меня подальше.
– Я отодвинулась как можно ближе к стене и закуталась в одеяло. Кажется, совсем недавно я думала, что боюсь мужчин? Очевидно, что не всех.
Утро началось с запаха кофе. Не сказать, чтобы я была фанатом этого напитка, так употребляю время от времени в качестве пробуждающего средства или просто за компанию. А вот запах свежее сваренного кофе... это - сказка. Открыла глаза и обнаружила на тумбочке около кровати чашку чая с молоком. Я засмеялась. Взрослые мальчики пьют кофе, а маленьким девочкам полагается чай? Ну-ну... впрочем, чай еще горячий, к тому же в постель - грех жаловаться. Грея руки о чашку, я наблюдала за струями дождя за окном и наслаждалась уютом и чувством защищенности. Не хотелось думать о том, что будет завтра или послезавтра.
– Привет, - засиял улыбкой Димка, войдя в комнату.
– Доброе утро. Спасибо за чай.
– Между прочим, я его делал, - голосом обиженного ребенка сообщил Кот и плюхнулся на кровать поверх моего одеяла. С другой стороны уселся по-турецки Гошан. Что-то мне уже не так уютно.
– Мальчики, а почему вы не на занятиях?
– невинно поинтересовалась я.
– Детка, а почему ты не на занятиях?
– тут же отозвался Тихомиров.
– У меня сегодня нет пар, - похвастала удачей я.
– Значит, у меня тоже нет пар, - пришел к выводу Кот.
– Ты совсем обнаглел! Где-то катался столько времени, а теперь еще и прогуливаешь? Не допущу тебя к сессии, будешь знать!
– Допустишь, куда денешься!
– И нечего зубы заговаривать!
– перебил нашу перепалку Дима.
– Мы не будем сейчас говорить о наших гипотетических проблемах, лучше обсудим твои.
Я сразу поскучнела. Мои проблемы... мне о них не то, что говорить, думать не хочется.
– Я сначала в душ схожу, - предприняла очередную попытку я, но Тихомиров прижал мои ноги к дивану, рявкнув грозное:
– Сидеть!
Мне захотелось залезть под одеяло с головой, но это было бы совсем уж по-детски. Повертела в руках чашку, которую у меня тут же изъяли, покусала губы, по ним же и получила от Кота, после чего решила не нарываться, и попытаться изложить
– Мой... отчим воспылал желанием вернуть меня домой. А поскольку я этого желания не разделяла, он решил приехать и забрать меня самостоятельно.
– Взгляды обоих парней излучали подозрительность.
– Я - совершеннолетняя, значит все это - полная ерунда, - как можно более уверенно закончила я.
Помолчали некоторое время, рассматривая друг друга. Если бы я могла сказать, если бы у меня хватила сил произнести это вслух, они бы отстали от меня раз и навсегда, держались бы от меня подальше. С такими, как я не общаются, чтобы на замарать себя. Кто смог бы преодолеть жалость и брезгливость? А мне бы это на пользу пошло. Я уже несколько раз из-за них подставилась и продолжаю подставляться сейчас. Но я не могу.
– Скажи, пожалуйста, с чего такая реакция на звонок человека, с которым ты прожила в одном доме... сколько лет?
– Димка задавал вопросы, как профессионал. Сразу в точку.
– Восемь, - прошептала я.
– Я сообщение получила, - даже не знаю, зачем поправила я.
– И еще более интересный вопрос: когда он появился в вашей семье, ты уже была довольно взрослой, с чего он воспылал отеческой любовью?
– я сглотнула и отвела взгляд, ага, отеческая любовь, я всегда думала, что она проявляется именно таким образом.
Тихомиров подобрался и сел на постели, внимательно следя за допросом. Абсолютно молча, не спуская с меня глаз.
– Ты с ним спала?
– будничным тоном. Не зря Гошан на юридический поступил, это же надо: вот так слету раскрутить подозреваемого?! Мой полный и безграничный респект.
– Да, - отвечаю так же буднично и выползаю с кровати. У меня больше нет ни сил, ни желания находиться с этими двумя. Я даже посмотреть на них не могу, боюсь увидеть жалость. И не боюсь, просто, знаю, что увижу брезгливость и отвращение.
– Когда это началось?
– что, допрос не окончен?
– Восемь лет назад, - когда же еще? Самое время.
– Что еще ты хочешь знать? Сколько раз, как часто, в каких позах?
– выхожу из комнаты, плотно притворив за собой дверь, нахожу уже высохшие вещи и переодеваюсь.
Ровно в ту минуту, когда я, уже одетая, начинаю оглядываться в поисках своих туфель, дверь за моей спиной открывается и голос Кота, как ни в чем не бывало, спрашивает:
– Мы завтракать сегодня будем?
Я оборачиваюсь и замираю, пытаясь переварить вопрос.
– Что ты на меня смотришь, как на врага народа? Тебя приютили, обогрели, чаем напоили, между прочим, в постель. Мы можем рассчитывать на то, что ты нас накормишь?
Собравшись с силами, я рискую встретить его взгляд. Ни отвращения, ни брезгливости, ни жалости, только злость.
– Ты будешь есть то, что я приготовлю?
– осторожно спрашиваю.