Скульптор
Шрифт:
— Эх, молодой человек, где вы были, так скажем лет тридцать-сорок назад, у вас явно талант в моём ремесле, — дед дружелюбно улыбнулся, мой эскиз ему понравился.
— Тридцать лет назад я ещё не родился. Ну, так как, возьмете заказ?
— Если бы вам было нужно обычное платье, я бы, наверное, задумался, брать заказ или нет, но такое я упустить просто не могу, совесть не позволяет. Как звать вас милое дитя? — спросил он у Дунры.
— Дунра.
— Эх, молодежь, всё время вы всё сокращаете, даже до имени добрались. Чем вам не нравилось Диунора?
Мы
— А что я? Тебя так бабка назвала, мне, конечно, не нравилось, но потом привык.
— С сегодняшнего дня её зовут Диунора Варион Сувейтра, — заявил я, посмотрев на Вариона самым презрительным взглядом, на какой только был способен. Он стыдливо отвёл взгляд, признав, что был не прав, когда согласился оставить имя Дунра своей дочери.
От портного мы ушли часа через два, за это время, обсудив, чуть ли не каждый шов платья. Стоимость работы дедуля пока не озвучил, потому что такой ткани у него не было, её нужно было ещё купить. Покупать её он будет сам, как впрочем, и новые туфли, которые пообещал обернуть этой же тканью, чтобы в цвет платья были.
— Ду, ну, не злись, не мог я тогда поступить иначе, — Варион решил поговорить с дочерью, потому что она, узнав полное имя, обиделась на него.
— А потом? Потом тоже не мог!? — из её глаз ручьями текли слезы.
— Я всю жизнь терпела усмешки из-за этого дурацкого имени.
— Потом имя менять уже поздно было, бабка умерла, когда тебе семь лет было. Не мог я её обидеть, ведь она была очень рада тому, что ты становилась на неё похожей.
— Такой же маленькой, толстенькой и с разной длины ногами? — Дунра, точнее теперь Диунора, продолжала плакать и кричать на отца.
— Ну, я длину бабкиных ног не измерял, — начал было Варион и резко замолчал, поняв, что сейчас говорит совсем не то, что нужно.
— Господин Сувейтра, можно вас на пару слов, — я взял его за руку и отвёл в сторону. — Не надо сейчас ничего говорить, езжайте домой, за неделю страсти улягутся, и будет всё как прежде.
— А, э.
— Не переживайте, я с ней поговорю.
— Хорошо, в таком случае не буду её раздражать своим присутствием. Увидимся через неделю. Не подведи Конрат, я на тебя очень надеюсь, ведь кроме неё у меня никого нет.
— Да, нормально всё будет, — я подтолкнул его в сторону пристани, иначе он так бы и продолжал оправдываться.
Вскоре мы с Диунорой вернулись в таверну Бона, где увидели группу музыкантов в полном составе. В этот раз они не дрались, а увлечённо настраивали свои музыкальные инструменты. Практически все были недовольны звучанием, поэтому пытались изменить звук при помощи подручных средств. Кто-то подкладывал щепки под струны, а кто-то ковырял ножом в трубе похожей на пионерский горн. Сам маэстро Фирст сидя на столе, задумчиво смотрел на свой инструмент, напоминавший по звучанию что-то среднее между гитарой и банджо. Судя по всему, звучание его инструмента ему тоже не нравилось и он, сейчас не знал, как его изменить.
— Так,
Дальнейшие несколько часов были посвящены танцу. Я не давал Диуноре ни минуты передышки, чтобы у неё не было времени думать о чём-то другом.
В университет мы возвращались уставшие, но довольные. Танец начинал вырисовываться таким, каким и должен быть. Еще с десяток другой репетиций и наша пара будет не плохо смотреться среди остальных танцующих пар.
— Не злись на отца, возможно, он тогда, в самом деле, ничего не мог сделать и согласился, принять предложенное бабкой имя.
— Да, я уже не злюсь, но он всё равно мог бы мне сказать, перед тем как я поступила в университет. Я хотя бы здесь могла назваться полным именем и не быть посмешищем.
— Мы пришли, — я остановился у перекрёстка дорожек между студенческими посёлками. — Увидимся завтра, и постарайся пока не показывать свою фигуру, пусть это будет сюрпризом для всех.
— Я долго носила этот мешок называемый платьем, могу поносить и ещё немного. До бала остался месяц с хвостиком, а потом пусть только кто-нибудь посмеет назвать меня дурнушкой! — сказала она и быстро зашагала по дорожке в сторону своего дома.
— Вот именно этого то я и боюсь, ведь кто-то может продолжать так думать, а взгляд иногда о многом говорит, — подумал я, глядя ей вслед.
Когда я вошёл в дом, там было тепло, несмотря на отсутствие догорающих дров в камине. Нисвер сидел на кровати с закрытыми глазами и, думая о чём-то, улыбался.
— Привет бездельник!
— О, привет, я даже не услышал, как ты вошёл.
— Ты сегодня какой-то подозрительно радостный, колись, по какой причине?
— Как ты и говорил, к каждому человеку нужно найти подход, вот я и нашёл его относительно Кассандры.
— Она оказалась падкой на похвалу, признание в любви, подарок?
— Не угадал, даже не рядом. Мне помог мой эликсир.
— Нисвер это плохой вариант для налаживания хороших отношений надолго.
— Так это смотря, сколько накапать и смотря во что, точнее на что. Я канул на яблоко, поэтому эликсир сработал немного не так, как должен был.
— Рискуешь, если она или кто-то другой узнает, тебя не только отчислят из университета, тебя ещё и посадят в тюрьму. Напомню, если ты забыл, твоё обучение оплачивает король и ему очень не понравится, что ты вместо обучения занимаешься неизвестно чем.
— Я же для пользы дела, чего сразу королём то пугать, тоже мне друг называется, — он обиделся и пересел с кровати за стол. Стол был завален книгами, за стопками которых он попробовал спрятаться.
— Я не пугаю, просто не хочу, чтобы ты вляпался в неприятности. А где мой кот? — сменил я тему, не увидев в доме Мурзика.
— Не знаю, когда я пришёл, его тут не было, а дверь была приоткрыта. Я звал его, но из этого ничего не вышло, искать сейчас бесполезно, мало того что темно, так ещё и снег идёт.