Скульптор
Шрифт:
Я, конечно, в детстве о папе мечтал, но в то нелегкое для страны время нас таких было много – и в садике и потом, в школе. В смысле – тех, кто с одним родителем, точнее – родительницей рос. Поэтому, особо я никогда и не расстраивался, видимо, не хватало положительных примеров полной семьи. К тому же, жили мы с мамиными родителями, так что мужское начало в семье в виде деда присутствовало и чисто женское воспитание ребенка периодически пресекало. Дед у меня вообще человек авторитетный – кормилец, еще в конце 80-х замутивший свой небольшой бизнес по грузоперевозкам, что позволяло ему порой брать верх сразу над двумя женщинами – женой и дочерью. Дед, как сам признавался, мечтал о сыне, но бабаня не смогла его надежд оправдать, а вот дочка не подкачала! И весь свой нерастраченный потенциал воспитания, приготовленный для сына, дед потратил на внука – на меня, то есть. Дочку-то, маму мою, он, как и все
Уже собираясь уходить по окончании смены, довольный тем, что на выходные, начинавшиеся завтра, с внезапным дежурством меня пронесло, я заскочил в кабинет к старшей операционной сестре Тамаре Васильевне, чтобы отдать ей две тысячи, которые перехватил у нее до получки неделю назад. Сегодня выдали зарплату, вот я и решил не откладывать. Такими людьми как Тамара Васильевна надо дорожить, она не последний человек в отделении и в долг мне дает всегда без вопросов.
Войдя, я застал ее полулежавшей в кресле за столом и с лицом бледно-зеленого цвета.
– Что случилось, Тамара Васильевна? – встревожился я, тетка она была хорошая, правильная.
– Ох, Олежка, да опять мигрень разыгралась, сил моих больше нет! И когда только лекарство от нее найдут эффективное!
– А что, ничего не помогает?
Та только прикрыла глаза, видимо, шевелить головой было больно.
– Температура есть? – зачем-то спросил я, автоматически протягивая ладонь, чтобы пощупать её лоб. И здесь это случилось впервые. Едва моя ладонь коснулась лба старшей, как словно бы холодная искра проскочила между пальцев. Это было так неожиданно, что я машинально отдернул руку.
А Тамара Васильевна, похоже, ничего не почувствовала, в смысле – никакой искры.
– Да нет у меня темпера…, – начала говорить она и вдруг резко замолчала и прислушалась к себе.
Потом осторожно пошевелила головой и удивленно взглянула на меня:
– Олежка, ты как это сделал?
– Что сделал? – удивился я, рассматривая свои пальцы и не понимая, что это такое сейчас было. Может, статистическое электричество, за волосы ее задел? Хотя и не похоже.
– Тогда, когда ты дотронулся, у меня словно вся боль в твою руку ушла!
– Да? – удивился я, отрывая глаза от ладони, одновременно ощутив неожиданный приступ легкой тошноты, подкативший к горлу.
Тамара Васильевна встала, выпрямилась, уже смелее покрутила головой и уставилась на меня:
– Олег Игоревич, вы что, экстрасенс?
А мне что-то от этой тошноты стало ни до чего. Поэтому я просто положил синюю двухтысячную купюру на стол и сказал, стараясь быстрее выйти из кабинета на свежий воздух:
– Да какой еще экстрасенс, придумаете тоже! Совпало, наверное, так. Спасибо вам, вот, возвращаю долг, – и быстро выскользнул за дверь, провожаемый задумчивым взглядом женщины.
В вестибюле я выпил сразу два стаканчика воды из кулера и мне немного полегчало. А когда подошел к метро, то и вовсе тошнота прошла. Что это было? Кто ж его знает, может, просто душно у старшей в кабинете?
Глава 2
Домой я пришел, нагруженный продуктами из «Пятерочки», что в соседнем доме недавно открыли. Очень удобно, кстати, когда магазин под боком. Тем более, что в какой-нибудь «Азбуке вкуса» я не закупаюсь, да и, если честно, не был там никогда, даже мимо проходя, ни разу не испытал желания просто зайти. А смысл? Для моей зарплаты «Пятёрочка» – самый лучший вариант, ну или «Магнит», но он находится дальше. Я вообще не слишком привередлив в пище, к тому же, в связи с моим заболеванием, привык придерживаться определенных правил питания. От правильного питания вообще очень многое зависит, особенно, если ты чем-то болеешь, это я вам как врач говорю. Не то, чтобы только от него, но если я поем чего-то «неправильного», то вижу, как это сразу же сказывается на самочувствии.
Тьфу, ёлки, неужели все это в прошлом? Нет, я не кинусь теперь метать всё подряд, это понятно, но осознавать, что теоретически никаких препятствий нет – это приятно. К тому же, я практически совсем не употребляю никакой алкоголь, поскольку алкоголь – один из главных провокаторов моей (бывшей?) болезни. А теперь, получается, можно не сидеть с бокалом минералки на вечеринках? Вот только как бы точно узнать, что у меня: какое-то временное улучшение или
Первым делом, сразу после того, как расставил продукты в холодильнике, я полностью разделся и еще раз, при помощи специально приобретенной для этой цели в магазине большой лупы, осмотрел свою кожу везде, где смог. Потом зачем-то стал сам себя фотографировать и уже на смартфоне рассматривать свою кожу при максимальном увеличении. В том и другом случае результат был одинаков: моя кожа на вид абсолютно здорова.
Я прилег на диван и задумался. Ну, как задумался? Посверлил потолок взглядом минут пять и на этом мозговой штурм закончился. Я просто не понимал, о чем надо думать? Поэтому, опять встал, накинул шорты с футболкой и отправился на кухню с целью чего-нибудь перекусить. Там я с сомнением посмотрел на купленные продукты и понял, что не хочу я ничего готовить, голова не тем занята. Но голод давал о себе знать, и я, наконец, созрел для похода в кафешку на углу с простецким названием «Столовая». Бывал я там несколько раз и скажу, что есть то, что они готовят, можно, пища там простая и сытная, особенно учитывая мою непривередливость в питании и не самые высокие цены по городу.
В «Столовой» я выбрал себе салат «Цезарь», двойную порцию плова, большой стакан «Пепси» и пару эклеров со сгущенкой. Не совсем здоровая еда – да, но сегодня у меня праздник! Ем я быстро, за что меня всегда ругает мама, но поскольку мамы поблизости нет, то я умял все за десять минут и с приятной тяжестью в желудке, подобному обожравшемуся волку из мультика не торопясь, выбрался на улицу.
А город гудел и сверкал вечером пятницы. Я вдохнул напоенный привычным привкусом выхлопных газов воздух и блаженно улыбнулся. Что поделать, я дитя города, я здесь родился и вырос, все эти городские запахи привычны для меня с детства, хотя, конечно, в последние годы поток машин на улицах стал просто каким-то невероятным. Даже я, молодой еще парень, могу сказать с интонацией глубокого старца о том, что в моем детстве их было несравнимо меньше. Еще шире улыбнувшись этой мысли, я решил немного прогуляться. Спешить было некуда, впереди выходные, утром можно спать, сколько влезет.
Я шел не торопясь, настроение великолепное, погода прекрасная, а аккуратная попка и стройные ножки шедшей впереди меня девушки только добавляли красок в этой новой для меня жизни. С этой девушкой в короткой юбчонке, думал я, теперь вполне можно попытаться познакомиться, не рискуя увидеть отвращения или, что еще хуже, жалости на ее лице. Она тоже шагала не спеша, изредка подтягивая к себе тянущую поводок собачонку. Я собак вообще люблю, в породах, правда, плохо разбираюсь, но эту знаю по старому фильму «Маска» с Джимом Керри. Кажется, она называется джек-рассел, разновидность терьера. Уморительная собаченция, надо сказать, такое впечатление, что она ни секунды не может устоять на месте – энергия из нее так и прёт. Собачка изо всех сил мотала головой, рыча и пытаясь перекусить игрушечную кость, зажатую в пасти. А ее хозяйка так же увлеченно болтала с кем-то по телефону. А я балдел от звуков вечернего города, доносящегося издали гитарного перебора уличных музыкантов, стройных девичьих ножек впереди и зрелища наслаждающейся жизнью собачки. Я уже даже так и этак стал обдумывать мысль о том, как бы подрулить к хозяйке собаки, но вдруг подумал, что я еще не видел ее лица. Сзади-то она хороша: и ножки, и попа, и пышные волнистые волосы, а вот какова она спереди? Надо было просто ускорить шаг, обойти ее и оглянутся, но я все тянул время. С одной стороны, боясь разочароваться, уж больно хорош был вид сзади, а, с другой стороны, вообще боясь начать разговор. Я с девушками вообще не умею говорить, особенно, с девушками незнакомыми. Да и то, где бы мне было набраться такого опыта? С моей еще вчерашней внешностью я даже не пытался мутить с девчонками, да и они ко мне не рвались с предложениями дружбы. Конечно, бывало, я влюблялся, да еще как! Но все всегда заканчивалось лишь мечтами, неуклюжими стихами в тетрадке, да ночными поллюциями. От этой мысли я непроизвольно тяжело вздохнул, и тут все случилось, буквально за пару секунд. А я все это видел словно в замедленной съемке, причем, еще и с раскадровкой.