Скульптор
Шрифт:
И снилась мне та девчонка с джек-расселом, я с ней целовался, а собачка весело скакала вокруг нас. Очень приятный сон после очень сложного для меня дня.
Глава 3
Утром я проснулся полностью здоровым, о чем и заявил врачу на обходе, попросив отпустить меня. Он стал что-то говорить о необходимости понаблюдаться, сделать МРТ, а так же о том, что в субботу он не может выписать больничный лист. Но я сразу отмел все доводы, сказав, что как доктор вполне способен наблюдать себя сам, МРТ могу сделать у себя на работе, а больничный мне и вовсе не нужен, поскольку у меня выходные. В общем, с трудом, угрожая побегом, но мне удалось уломать лечащего врача. Но и он выбил из меня условие: уйти я смогу
Вынужденное безделье я решил потратить на размышления о том, что со мной происходит. Не то чтобы я был прямо весь в делах, изначально планы на выходные у меня были простые – от души покататься на танках. Ну, вы понимаете, не в буквальном смысле, просто я давний поклонник «World of Tanks», еще с тех времен, когда она только вышла в августе 2010-го, а я был еще совсем салагой. Давно прошло то время, когда я фанател от этой игры, но, тем не менее, до сих пор люблю иногда зайти в свой ангар, выбрать глянувшийся танк, которых у меня скопилось под тридцать штук, как прокачанных, так и прикупленных, и от души покатать его на игровых картах. С каждым годом это случается все реже, видимо и возраст уже не тот, да и однообразие игры стало надоедать, но порой прямо тянет. Видимо, есть у нас, парней, что-то такое, что любит войну, пусть даже и виртуальную. Впрочем, знаю, что немало и девчонок в игре присутствует, но все же в процентном соотношении, думаю, их количество близится к нулю. Что, на мой взгляд, вполне естественно, у всех свои игрушки. Однако сегодня я даже не вспомнил о «танчиках», навалились проблемы вполне реальные, а не виртуальные.
Итак, что мы имеем? Первое: предположим, у меня открылась способность исцелять болезни и травмы. Причем, эта способность, кажется, направлена, в основном, на меня самого. Это следует из второго факта: когда я исцеляю себя самого, я не испытываю «отката» – так я решил назвать ту расплату, которая настигала меня в случае исцеления других. Третье: если же я исцеляю кого-то другого, то неизбежен «откат», тяжесть которого зависит, скорее всего, от количества потраченной «энергии исцеления».
Из этого следуют выводы. Первый вывод: энергия эта не внешняя, а моя личная, внутренняя, каким-то образом мною же генерируемая и предназначенная для меня самого, а не для лечения других. О том, как такое возможно, я решил пока не думать, все равно ответа не знаю. Второй вывод: я могу тратить эту энергию и вовне, но в этом случае мне становится плохо. И, вероятно, плохо мне становится именно из-за того, что я трачу эту свою энергию не на себя и, таким образом, самого себя как бы опустошаю. Вчера я потерял сознание после излечения травм у собаки. Что будет, если я попытаюсь вылечить какую-то серьезную болезнь у человека? Могу ли я умереть от такого воздействия? Или стать инвалидом? Или впасть в кому? К сожалению, ответ на этот вопрос можно получить лишь практическим путем, чего мне совершенно не хотелось делать. Все же это была моя жизнь и мое здоровье.
Есть еще один вопрос, вот эта самая «энергия исцеления» или, лучше пусть будет – «энергия жизни», она может во мне как-то накапливаться, то есть – ее можно как-то собирать про запас? Может, при накоплении солидного запаса, откат будет не таким сильным или его вообще не будет? Может, можно как-то извне пополнять запас этой энергии? А если не извне, то как? К розетке подключиться? – Очень смешно, ха-ха. В общем, вопросы интересные, но ответов на них тоже пока нет.
И тут дверь приоткрылась, в нее заглянула какая-то девушка в накинутом на плечи белом халате и спросила, может ли она войти. Я ответил согласием, удивляясь в душе тому, кто это такая. Но из первых же ее путаных слов стало понятно, что это та самая девчонка, ножками которой я вчера вечером с таким удовольствием любовался, и чью собачонку спас от смерти. Спереди, кстати, она тоже ничего и, наверное, была бы даже хорошенькой, если бы совсем не красящая её, очень заметно выделяющаяся горбинка на носу. Да, подумал я, не повезло, но, в принципе, небольшая пластическая операция легко уберет этот недочет природы. Сейчас такое делают без проблем, это вам не псориаз!
– Вы извините, Олег, что я вот так к вам ворвалась незвано, но Марточка – это моя собака, почему-то так рвалась вчера ехать вместе с вами на скорой, что мне пришлось пообещать ей, что мы посетим вас в больнице. Ее, конечно, не пустили, но, если хотите, можете посмотреть на нее в окно, я привязала ее к дереву, она будет рада. Ой, извините, меня Ира зовут.
Было видно, что девушка очень стесняется, но старается не показывать этого.
– Очень приятно, – ответил я, ощупывая себя рукой под одеялом и убеждаясь, что лежу в одних трусах. – Но вставать мне не очень удобно, поскольку я еще не знаю, где моя одежда. Впрочем!
Поражаясь собственной решимости, я сел на кровати и обернулся одеялом подобно тому, как римский патриций тогой. Ну, если рисунки в учебнике истории не врут, конечно. Так, замотанный в одеяло, я и подошел к открытому окну. Там и правда, привязанная к дереву, нарезала круги вокруг него Марта. Этаж был первый, поэтому она оказалась совсем близко.
– Марта! – позвала оказавшаяся рядом со мной Ирина.
Собчонка вздернула голову и, увидев нас, радостно залаяла и начала прыгать на месте, видимо, от избытка чувств. Я и сам растаял сердцем при виде такой искренней радости и весело засмеялся. Ира присоединилась ко мне, и так мы и стояли рядом у окна, хохоча и наблюдая за скачущей под окном Мартой. А та, видя нашу радость, стала проявлять еще большую активность и немного поскуливать, видимо, показывая этим, чтобы мы или присоединились к ней, или взяли ее к себе. И тогда мы все втроем весело поиграем.
Смеясь, мы повернулись друг к другу и вдруг наши лица оказались так близко, что мы чуть не коснулись носами. Смех стал стихать, а мы продолжали стоять, глядя в глаза друг другу. Глаза у нее были красивые, так мне показалось, хотя с цветом их я так и не смог определиться, поскольку в зрачках отражалось солнце. Марта за окном как-то подозрительно притихла, а Ирина вдруг быстро чмокнула меня в щеку и покраснела.
Отвернувшись, она смущенно пробормотала:
– Извините, Олег, я не хотела. Как-то само собой получилось. Простите, правда…
– Давай на «ты», – решился, наконец, я, не зная, что еще сказать и испытывая нечто вроде потрясения от этого, первого в моей жизни, поцелуя девчонки. Пусть даже лишь в щечку.
– Давай! – тут же согласилась она, вновь поворачиваясь лицом ко мне. А мой взгляд непроизвольно остановился на горбинке на ее носу, и я вдруг почувствовал, как кончики моих пальцев обожгло холодом скопившейся в них энергии жизни.
– Уродский нос, да? – с вызовом воскликнула Ира, а глаза ее сразу наполнились влагой.
– Такое бывает довольно часто и очень легко исправляется, – машинально ответил я, думая о том, что делать – «энергия жизни» просилась наружу, а я боялся ее выпускать, поскольку предполагал, что последствия для меня будут плачевными.
– Тебе-то откуда знать? – все так же с вызовом шмыгнула носом Ирина.
– Я врач, Ира, хирург, – ответил я, не особенно задумываясь о том, что говорю, весь сосредоточенный на кончиках своих пальцев.
– Серьезно, что ли? – удивилась она. – В смысле – студент меда?
– Нет, я уже почти год работаю хирургом в больнице.
– Надо же… А сколько тебе лет тогда?
– Двадцать пять, – удивленно ответил я, – неужели не выгляжу на свои годы?
– Я думала, тебе лет двадцать, – в свою очередь удивилась она. – А ты, оказывается, вон какой взрослый…
– Взрослый? А тебе самой сколько?
– Девятнадцать, я в консерватории учусь.
Я говорил и слышал, что она отвечала, фиксируя все слова где-то на заднем дворе своего сознания, но сам думал не о том. А о чем я думал, то вдруг, неожиданно для себя самого, высказал вслух: