Скульпторша
Шрифт:
— Вы пытались выяснить, где находится ребенок? Узнали что-нибудь о его судьбе?
— Нам показалось, что в этом не было необходимости. Ведь все произошло за восемь лет до трагедии. Вряд ли этот ребенок каким-то образом был связан с убийствами. — Хэл замолчал, но Роз не торопилась уходить. — Ну, что? Теперь ты все равно будешь продолжать свои исследования, набирая материал для книги?
— Да, конечно, — кивнула журналистка.
— Почему? — удивился Хэл.
— Потому что сейчас в этом деле несоответствий и вопросов стало еще больше, чем было раньше. — Она выставила
— Почему Олив была так сильно расстроена, когда звонила в полицию, что не могла ничего внятно объяснить, и потому дежурный ничего не понял? Почему она не надела свое лучшее платье, собираясь в Лондон? Зачем ей понадобилось сжигать одежду? Почему ее отец все время был уверен в ее невиновности? Почему его не потрясла смерть жены и младшей дочери? Почему Олив заявила о том, что никогда не любила Эмбер? Почему она ничего не рассказала о драке с матерью, если все равно собиралась признать себя виновной? Почему удары, нанесенные скалкой, были слабыми? Почему? Почему? Почему? — Руки ее упали на стол, и Роз криво усмехнулась. — Конечно, не исключено, что я иду по неверному следу, но меня не оставляет интуитивное чувство, будто здесь что-то не так. И еще: я не могу разделять твоего мнения и мнения ее адвоката о том, что Олив сумасшедшая. Особенно если учесть, что пять независимых психиатров признали ее абсолютно нормальной.
Некоторое время Хэл внимательно рассматривал свою собеседницу.
— Ты обвинила меня в том, что я посчитал Олив виновной в убийствах еще до того, как стали известны все факты. Но ты сама поступаешь еще хуже. Ты считаешь ее невиновной, не обращая внимания ни на какие факты и доказательства. Предположим, тебе удастся подстегнуть интерес к Олив посредством книги. Учитывая, в каком шатком положении сейчас находится в стране вся система правосудия, скажи, неужели у тебя не останется никаких сомнений и ты попытаешься вернуть в общество такого человека, как Олив Мартин?
— Какие могут возникнуть сомнения, если она окажется невиновной?
— А если ты ошибаешься, но все равно сумеешь освободить ее?
— Значит, наш закон ничего не стоит.
— Ну, хорошо. Но если это не она совершила убийства, тогда кто же?
— Тот, кто ей очень дорог. — Роз допила кофе и выключила магнитофон. — Другие предположения не имеют смысла. — Она уложила магнитофон в кейс и поднялась из-за стола. — Ты был ко мне очень добр и пожертвовал своим драгоценным временем. Спасибо. И еще, отдельное спасибо за угощение. — Она протянула хозяину ресторана руку.
Он с мрачным видом ответил на рукопожатие.
— Мне было очень приятно, мисс Лей.
Ее пальцы, нежные и теплые, нервно дернулись в его ладони, когда он задержал их дольше положенного. Хэл внезапно подумал о том, что Роз боится его. Что ж, может быть, это и к лучшему. Так или иначе, но она определенно несла с собой заботы и неприятности.
Роз прошла к двери.
— Всего хорошего, сержант Хоксли. Надеюсь, у тебя будет все в порядке с бизнесом.
Он хищно усмехнулся.
— Разумеется. То, что происходит сейчас,
— Ну и хорошо. — Она помолчала. — И еще одно. Как я поняла, мистер Мартин говорил тебе, что, по его мнению, скорее всего, Гвен забила Эмбер до смерти, а уже потом Олив убила мать, пытаясь защитить свою сестру. Почему вы не стали рассматривать эту версию?
— Она не выдерживала никакой критики. Патологоанатомом было доказано, что оба горла перерезал один и тот же человек. Об этом свидетельствовали размер ран, их глубина и угол наклона ножа. И ведь Гвен сражалась не только за свою собственную жизнь, она пыталась спасти и Эмбер. Олив — совершенно безжалостная личность. Было бы очень глупо забывать об этом. — Он улыбнулся, но улыбка получилась вымученной и неестественной. — Если бы ты послушалась моего доброго совета, то забыла бы об этом деле.
Роз пожала плечами.
— Вот что я хочу сказать тебе, сержант, — указала она в сторону ресторана, — тебе лучше заниматься своими делами, а мне — своими.
Он прислушивался к ее быстро удаляющимся шагам, затем подошел к телефону, быстро набрал номер и заговорил в трубку:
— Джефф, приезжай ко мне. Нам надо поговорить. — Его взгляд становился все жестче, когда он слушал голос на другом конце провода. — Как это — «не твоя проблема»? Нет уж, на этот раз я не собираюсь быть крайним.
Выезжая с автостоянки, Роз взглянула на часы. Стрелки показывали половину пятого. Если она немного поторопится, то еще застанет Питера Крю в его офисе. Она припарковала машину в центре Саутгемптона и прибыла в контору к Питеру как раз в тот момент, когда он выходил из своего кабинета.
— Мистер Крю! — позвала она, догоняя адвоката.
Он повернулся, не забыв все так же неубедительно улыбнуться, но, увидев журналистку, тут же нахмурился.
— У меня сейчас нет времени говорить с вами, мисс Лей. Я тороплюсь на важную встречу.
— Позвольте, я немного пройдусь с вами, — попросила Роз. — Вы не опоздаете, обещаю.
Он кивнул и снова устремился вперед, при этом его накладка из волос забавно подпрыгивала в такт шагам.
— У меня тут рядом припаркована машина, — предупредил он.
Роз не стала терять время и сразу перешла к делу.
— Как я поняла, мистер Мартин оставил деньги сыну Эмбер, рожденному вне брака. И еще мне сказали… — Она растягивала правду, как кусок резины, — …будто его усыновила семья по фамилии Браун, но они давно эмигрировали в Австралию. Вы не могли бы мне сказать, как продвигаются поиски мальчика?
Мистер Крю раздраженно посмотрел на Роз.
— Откуда вы все это выкопали, хотелось бы знать? — сердито буркнул он. — Неужели проболтался кто-то из моих помощников?
— Нет, что вы! — убедительно произнесла Роз. — У меня есть совершенно независимый источник.
Крю прищурился.
— В это трудно поверить. И кто же он, позвольте полюбопытствовать?
Роз непринужденно улыбнулась.
— Тот, кто знал Эмбер еще в то время, когда родился ребенок.
— Но откуда им стала известна фамилия?