Скверная кровь
Шрифт:
Глаза уставали от вакханалии красок, но перед каждым полотном хотелось постоять, хотелось, чтобы эта красота навеки отчеканилась в сердце, чтобы отсвет её никогда не угасал в душе.
К вечеру мы до того уставали, что с трудом добирались до постели и засыпали каменным, без сновидений сном.
Наверное, поэтому сейчас, получив относительную свободу, я направился к рядам с мольбертами и поставленными прямо на землю рамами с натянутыми на них полотнами.
Вдруг мне на глаза попался тот самый художник-бретёр Рикус. Он что-то показывал какому-то простаку. При виде меня он схватился было за кинжал, но я поспешил низко поклониться
– Это не простой рисунок, – сказал Рикус, продолжая прерванный моим появлением разговор, – это настоящая классика из столичной жизни, томные женщины и возбуждённые мужчины! Убедись сам, ведь ты уже хочешь пойти и найти себе горяченькую подружку?
Наверное, тот рисунок понравился обывателю. Он вручил бретёру серебро и суетливо спрятал картинку за отворот камзола.
Я собрался исчезнуть, раствориться в толпе, но проклятый художник тихонько меня окликнул:
– Эй, парнишка!
Я попытался улизнуть, но его рука схватила меня за горло со скоростью наносящей удар змеи. Рикус рывком развернул меня к себе, и его кинжал оказался у моего кадыка.
– Я прирежу тебя как барана, ты, грязный, нищий полукровка!
Остриё его кинжала прокололо тонкую кожу, и по груди побежала горячая струйка крови. Глаза у бретёра сделались совершенно безумными, как у дикого зверя, я же так перепугался, что даже не мог просить о пощаде.
Имперец пихнул меня, и я упал на землю.
– Если я не перерезал тебе глотку, то лишь потому, что не хочу пачкать руки твоей грязной кровью. Не суй свой длинный нос в мои дела. Иначе я не просто снесу голову с твоих плеч, а начну сдирать твою шкуру по чуть-чуть и буду натирать голую плоть солью.
С этими словами мой мучитель скрылся в толпе, оставив меня в испуге, недоумении и растерянности. Да что я ему сделал, чтобы этак беситься? Согласен, стал свидетелем его грязных делишек, но…
Я поднялся с земли, отряхнулся и пошёл обратно на ярмарку, уже с меньшим воодушевлением, чем раньше.
И тут я встретил Вестника. Того самого! Костлявого, угловатого, с копной белоснежных волос и длинной, спускающейся ниже пояса бородой. Он однажды приходил ко мне во сне… В первый раз я увидел его у небольшой эльфийской деревушки. А сейчас он стоял на каменной плите, возвышаясь на несколько метров над слушателями, и творил свою магию перед лицом толпы. Он не был стар в том смысле, какой мы обычно вкладываем в это слово. Казалось, мимо него протекли не дни или годы, а эпохи и тысячелетия.
Я не знал, когда и где этот человек родился и какой народ породил его, но для меня Вестник воплощал всё, относящееся к эльфам. По его речи ничего понять было нельзя: подобно земному попугаю, он говорил с каждым на его языке, отвечал на все вопросы, пользуясь тем наречием, на котором они были заданы. Вскоре я заподозрил, что он умеет также говорить на языке птиц и змей, камней и деревьев, гор и звёзд.
Предсказатель, которого я повстречал недавно, несомненно, являлся шарлатаном, но Вестнику фокусы не требовались. Он только что на моих глазах излечил женщину от постоянной мучительной головной боли. Касаясь губами уха одержимой, беззвучно он проговаривал свои священные слова. И неожиданно его глаза выпучились, он резко отпрянул. Женщина взвизгнула и конвульсивно дёрнулась: в зубах Вестника извивалась вытащенная из её головы ядовитая змея. Над толпой пронеслось изумлённое «ах!». Я же приписал это ловкости рук – старик наверняка пустил змейку вверх по своему рукаву, а потом спрятал её у себя во рту. Ну разве мог я считать иначе? А в силу полученного образования и жизненного опыта – нет.
Естественно, у меня возникло желание разоблачить и этого мошенника. Однако что-то заставило промолчать. Что именно, не знаю. Но Вестник, похоже, прочёл мои мысли: его глаза выхватили меня из огромной толпы.
– Подойди сюда, мальчик, – сказал он.
Все уставились на меня. Сам не пойму как, я очутился на каменной плите рядом с Вестником.
– Ты, смотрю, не веришь, что я извлёк змею из головы этой женщины?
Я прекрасно понимал, что говорить правду – лучший способ нажить врага, а умение притворяться – высший смысл выживания. Не хватало ещё лезть в чужие дела. Однако на этот раз я почему-то не сдержался. Раз уж старик сам этого хочет, так тому и быть.
– Ты спрятал змейку у себя во рту или в руке, – невозмутимо заявил я.
Мои слова подорвали веру толпы в чудо – послышался свист. Однако старец не опечалился.
– Я вижу, в твоих жилах течёт эльфийская кровь, – прошептал мне на ухо старый мудрец, – но ты предпочитаешь своих имперских предков.
– Я предпочитаю знание невежеству, – немедленно заявил я.
– Вопрос в том, – улыбнулся старик, – сколько знания может вынести мальчик?
Тихонько бормоча нараспев что-то на высоком, он стал совершать пассы перед моими глазами. Я закачался, лицо моё запылало, словно в лихорадке, на глазах выступили слёзы, дыхание перехватило. От моего недавнего скепсиса не осталось и следа.
Я чувствовал, что буквально проваливаюсь в его глаза: изумрудные, бездонные колодцы, наполненные мировой усталостью и молчаливым пониманием. Они сжимали меня как тиски, и, пока я беспомощно трепыхался в этой железной хватке, из меня вытягивали всё, все знания…
Потом Вестник потянулся к моему паху, словно хотел ухватить меня за причинное место, и извлёк из моих штанов длинную чёрную змею, извивавшуюся и злобно шипевшую. Зеваки разразились смехом.
И всё же я остался с этим странным стариком. А после того, как толпа рассеялась, я сидел тише воды ниже травы. Старик угостил меня жареным мясом и терпким вином.
– Никогда не отрекайся от своей эльфийской крови, – поучал он. – Имперцы полагают, что покорили нашу плоть плетью и мечом, с помощью страха и своей религии, но под нашими ногами, над нашей головой и в наших душах до сих пор существует другой, особый мир. До появления в Калионе имперцев, до того, как эльфы ступали по земле, до того, как сама твердь была извергнута из пустоты и обрела вещественность, властвовали духи. Их священные тени облачали нас, насыщали наши души и созидали нас… Возьми, – протянул мне Вестник странный блестящий камень.
В моей голове по-прежнему было туманно. Я испытал невероятное чувство потрясения и упал на колени.
– Это твой талисман, жребий, судьба. Храни его! – сказал старик.
– Но я не достоин.
– Разве? Ты даже не спросил, что должен отдать мне взамен.
– Всё, что у меня есть, – прошептал я и отдал ему все деньги, все свои сбережения.
Его ладонь прошла над моей, не коснувшись её, и деньги исчезли так, будто их никогда и не было.
– Этот дар не имеет цены. Он благословляет тебя, и твоё сердце с ним приютило богов…