Скверная жизнь дракона. Книга шестая
Шрифт:
— Я понимаю, зачем ты спросил про это заклинание, ведь ты сильно ограничен своей судьбой. Но я ничем помочь не могу, перед взором наших богов мы все равны, — Хлар’ан добродушно развёл руками. — Скажу то же, что и любой другой разумный. Пользуйся своими разумениями и непрестанно возвышай их. А когда возвысишь до каждой двадцать пятой ступени, надейся на добрую волю своих богов. Только от сложности разумения и воли богов зависит, насколько сильным окажется их благословение. Может быть, и все пять познаний. Но, во всяком случае, они не должны оставить тебя хотя бы с одной единицей познания. Проявляй усердие, и тогда
У меня опять начал дёргаться правый глаз. Я едва удержался, чтобы не вздохнуть и не потереть переносицу из-за всего этого возвышенно-божественного бреда, лишь заковыристо и скрытно уточнил: правильно ли я понял, что за каждый двадцать пятый уровень любого умения разумный получает в награду от одного до пяти свободных очков навыков? Хлар’ан ответил утвердительно. Я выпал в осадок, превратившись в живой манекен по изучению разумных видов «Морщинка задумчивая, подвид Дракошкин скрытень».
Некоторое время я молча пялился в одну точку, сопоставляя всё услышанное с виденным ранее, укладывая в голове практически стройную картину мироздания.
— Мне продолжать ответы? — спросил алхимик.
— Да-а, — протянул я, сам не понимая, то ли давая согласие, то ли пытаясь смириться с работой системы. — До благословения богов мне очень далеко. Перейдём к следующему ответу.
— Про камень души? Если ты хотел узнать, есть ли в моей лаборатории оборудование для извлечения эссенции — то, да, есть. И ты сможешь им воспользоваться. Если хочешь узнать, как в церкви из раба души извлекают его душу, помещая в кристалл — то этот процесс известен только служителям церкви.
— Тогда последнее, — я полез в сумку, отвернувшись от тёмного и надёжно пряча недоумение. Непонятно, что под душой подразумевает алхимик, и причём здесь рабы души, но всё отзывается у меня лишь одним большим скверным чувством.
Я достал пластинку полёвки, после кваралитского раствора получившую предрасположенность к магии воды. Мне хотелось узнать, как вообще заллаи получают такие свойства.
— Случайная воля богов, не больше, — тёмный не без интереса повертел в руках сероватую пластинку. — Но я покажу тебе небольшую хитрость.
Хлар’ан сказал мне подготовить магическую плиту, а сам достал из ящиков коробочку в две ладони длиной и толщиной в три пальца. В ней лежали пять стержней из серебра. Тёмный аккуратно отсоединил от магической плиты подставки для посуды. На ровную поверхность всех трёх нагревающихся кругов он положил три стержня таким образом, чтобы каждый из них проходила через все три круга, но соседнего стержня не касались. Сверху, перпендикулярно, на них легли две оставшиеся палочки, а уже на них тёмный положил пластинку. Он сказал мне активировать все три круга. На серой поверхности пластинки, едва заметно мерцая белёсыми точками, зажглись линии синеватого цвета ровно в тех местах, где был нанесён кваралитский раствор.
— Всё дело в правильном расположении стержней. Появившийся синий цвет свидетель предрасположенности к магии воды, красный — огню, зелёный — земле, а белый для воздуха, — эльф отдал мне пластинку, а сам ловкими движениями спрятал серебряные палочки. Положив коробочку недалеко от себя, тёмный легонько, но крайне заманчиво похлопал по ней ладонью.
— Только показать маленькую хитрость? — Хлар’ан кивнул. — А предмет торга — это подробно рассказать, научить, и подарить этот комплект? Сколько он ещё таких исследований протянет?
— Не меньше шестидесяти раз.
— По рукам. Готовь склянку с плотной пробкой.
Два раза повторять не пришлось. С улыбкой ростовщика при виде закладной на фамильный особняк, тёмный быстро нашёл небольшую стеклянную баночку. Эльфа скривило от отвращения, когда я открыл мешочек и достал предпоследнее бодрящее зерно. Как можно скорее Хлар’ан спрятал его в банку, силой вдавил крышку в горлышко и начал быстро тереть нос, желая избавиться от засевшего там запаха сухого куриного помёта.
— То, что у тебя осталось, — тёмный показал мне на пояс, намекая остатки зёрен, — мы можем об этом поговорить?
— У меня осталось оно последним, так что нет. Но можем обсудить, когда я вернусь. Одно такое за два допуска к аукционам.
— Многое просишь. Но мы обязательно это обсудим, — Хлар’ан мечтательно глянул на стеклянную баночку с бодрящим яйцом. Хотелось бы узнать, зачем оно алхимику — но неприглядная правда станет немного очевидной, если вспомнить сказанное им в прошлом налиме. Тёмные эльфы как-то используют скверну, а её в бодрящем яйце крайне много.
Дальше мы обсудили моё обучение, и я ещё показал готовые печати по четырём призывам. Хлар’ан их проверил и нашёл удовлетворительными, но попросил отложить их дальнейшее изучение к моему возвращению: слишком много всего надо рассказать и сделать, а времени не осталось. Я не возражал. Я даже сам подумывал о том, чтобы всё отложить на потом. Тем более, проще и удобней учить всё и сразу, а не кусками и урывками.
Заодно я спросил про различные магические клеи. Некоторые из них готовились из жиров и костей магических животных, некоторые из растений. Были в списке основных компонентов и заллаи, среди них нашёлся оранжевый корень древня, того самого Фласкарского ивового энта скверны. Выжимка из костей, сухожилий, кожи и даже крови драконов как же присутствовала в списке. И без слов понятно, что всё это особо ценится с ещё живых драконов. Предпоследним по качеству, между частями мёртвых и живых драконов, расположилась выжимка из камня души. Как добавил Хлар’ан, если камень будет особо магических свойств, то из выжимки заодно можно сделать и структурные чернила для нанесения личного магического узора.
На этом мы закончили наше общение. По крайней мере, в этом году. Тёмный эльф должен прийти в магистрат послезавтра, но говорить мы уже не будем. Да и чего обсуждать уже? Я и так получил многое, и получу ещё больше — чего только стоит полное использование лаборатории, и допуски к аукционам. Вот только меня не радовало услышанное о работе системы, и об этих камнях душ.
Приближалось время обеда. Идя по улочке академического городка и полностью закопавшись в свои мысли — я едва не налетел на повозку. Толкавшие её два невольника поспешили поклониться, извиняясь за то, что посмели подвергнуть опасности моё здоровье — вот только вина за столкновение была на мне, ибо я только и делал, что задумчиво рассматривал мощёные камнем дорожки. Парни потянули повозку дальше. Её задний борт оказался открыт. Внутри лежало тело, накрытое длинной серой тканью и с торчащими ступнями. Похоже, этой ночью количество фаронов опять приблизилось к шестнадцати.