Скверная жизнь дракона. Книга шестая
Шрифт:
— Да всё учебку вспоминаешь, да? — Галис игриво тюкнул товарища в бок. Нот пробубнил, что такой идиотизм он вряд ли забудет.
— Так что там со слизнями и слизняками? Это разные твари?
— Да так оно и есть, слизень выглядит как ползающий студень. Ты холодец хоть раз видел? Да представь, что он размяк и пополз.
— Куда пополз?
— Куда захотел, — махнул рукой Нот, намекая на необъятные просторы. — Но, обычно, ползёт к жратве. У каждого слизня она своя. А слизняк, он… слизняк. Обычного слизняка видел, который на траве сидит? Ну этот такой же, только больше, размером по локоть.
— Да считай, слизняки только в тёмных и влажных
— Слизняков и слизней в канализациях используют, вместе.
Нот ломано объяснил, что в каждом городе есть канализация. Где-то она насчитывает несколько уровней, как в имперской столице, а где-то состоит лишь из главного акведука и небольших подводов с каждого района города. Слизней и слизняков там используют в симбиозе. Первые перерабатывают отходы, а вторые едят слизней и поддерживают их популяцию на приемлемом уровне, но основная работа слизняков — сигнализация о появлении других монстров в канализации. Хотя, как сказал Нот — это лишь отговорка для новичков и дураков. Просто от слизняков не избавится в принципе, сколько бы разумные ни пытались в разных городах. Вычистят всю канализацию, даже отходы уберут — а паскуды всё равно появляются. Поэтому со временем решили, что пусть они живут там и слизней жрут, а новички их проверяют за сущие гроши. Ну а если вдруг найдут слизняка не бледно-жёлтого цвета, а какого-другого, то получат премию, а канализация закроется на какое-то время. И воздух в городах начнёт пахнуть не очень приятно.
— А со слизнями-то что делают в канализации? Точнее, что они там, просто живут, едят и становятся кормом?
— Да как просто живут, они же это, ну, всё что там, переваривают. Да жрут и сжимают, что ли, а потом это находят и продают крестьянам как удобрение… Фу, дерьмовый разговор, да давай о чём другом.
Другой темы для разговора мы не нашли, так что до гильдии торговцев шли молча. Авантюристы положили кувшины в телеги, к моему вчерашнему заказу. Вчера после разговора с добытчиками я забежал на рынок, где у стекольщика прикупил три больших стеклянных банки, с условием вернуть их за три четверти цены.
В городской ратуше мы надолго не задержались. Так называемый аукцион рабов проходил в соседнем районе города, но именно через ратушу покупалось право на участие. За пять золотых каждому покупателей выдавали по светло-зелёной повязке и по пропуску. Продавцы носят повязки оранжевого цвета.
Над входом в здание, куда мы пришли после ратуши, висела огромная вывеска «Аукционный дом города Кратир», а в просторном холле нас встретил нутон в дорогом костюме. Подавив огонь презрения во взгляде, нутон объявил, что на сегодня назначен открытый аукцион рабов и мы вольны ознакомится с описанием товара перед началом. Заодно нутон предупредил: если кто-то из нас купит товар и решит продолжить участие в торгах, то обязан будет предоставить исчерпывающие доказательства существования денег в кошельке.
Помимо нас в холле было ещё семь разумных с оранжевыми повязками и пятнадцать разумных с зелёными. Но мы пришли за несколько минут до начала торгов, поэтому не должно было появиться новых конкурентов. Хотя и этих хватало с головой.
К одной из боковых стен длинным списком прикреплялись листки с описанием выставленных на торги разумных. Их имена, возраст, характеристики, умения, навыки и провидение богов. Большая часть рабов числилась за другими хозяевами и причиной продажиуказывалось либо покупка нового раба, либо банальное отсутствие работы. Галис негромко хохотнул, объяснив, что лишь одна десятая из этих причин соответствует действительности. Ни один разумный никогда не напишет, что купил тупого необучаемого раба, и хочет от него избавится.
Была и другая группа, принадлежавшая непосредственно городу. Вместо причин продажи у этих рабов указывалась повинность перед законом.
— Наши ребята, — Нот внимательно всмотрелся в описание второй группы.
— Да вот этот неплохо стоит. Сорок три года, и торги начинаются с пятнадцати монет, — Галис показал на один из листков.
— Эти два тоже ничего так, подходят, — Нот показал на другие листы. Десять и двадцать стартовых монет за тридцать три года и тридцать семь лет соответственно.
— Да, цена неплохая. Подойдут, — Галис с вопросом во взгляде посмотрел на меня. — А ты как думаешь, ксат?
— Я никак не думаю. Я даю деньги, всё остальное делаете вы.
Я поспешил отойти от стены, чувствуя, что меня скоро вырвет. Да, в списках были убийцы, насильник и даже оскопившая собственного маленького сына женщина; да, этих всех разумных таковым словом назвать нельзя — но, пожри их всех скверна, как можно продавать и обсуждать как товар? Не проще ли убить или сослать на какие-нибудь пожизненные тяжёлые работы. Или они таким образом заменяют наказание? Не знаю, но это мерзко, и я подобное не могу принять.
— Да это непросто выбирать их, — сказал Галис, когда они с Нотом закончили рассматривать списки. — Да ты не переживай, мы подобрали неплохие варианты. Будем их тянуть.
— Плевать. Главное, не забывайте, сколько у вас на всё денег, включая бюрократию.
Нот уже было начал говорить, что прекрасно это помнит — как прозвучало приглашение в зал. Обычный просторный зал с круглыми столами и широким подиумом в конце. Около него встали разумные с оранжевыми повязками, а покупатели сели за столы, не заняв и четверти от их количества.
На подиум зашёл нутон и попросил зелёные повязки намотать на левый кулак: поднятая рука означает повышение на фиксированную ставку. Объявив, что аукцион начинается — нутон обратился к одному из разумных с оранжевыми повязками. Тот зашёл за кулисы и вывел на подиум первого раба.
— Да они хоть иногда без приказов выходят сами? — прошептал Галис Ноту.
— Только если дети, или тупые , или гордые слишком.
— Да или всё вместе, — хмыкнул одноухий. — Да может ту бабу возьмём?
– Чтобы тебе наконец член оторвали? — усмехнулся Нот. — Но если хочешь рискнуть, то надо спрашивать у ксата.
— Мне плевать, кого вы там возьмёте, — я устало прошлёпать и погрузился обратно в свои мысли, практически не следя за происходящим.
Вторым вывели раба, которого авантюристы присмотрели ранее. Он был худой, с торчащими рёбрами и явно обессиленный, но это Нота и Галиса не смущало. Живо участвуя в торгах, они выкупив раба с человеческими ушами за девяносто пять золотых. Галис только и успел мне сказать, чтобы я вместо расписки показал монеты, как к нашему столику подошёл один из работников аукциона. И тут же ушёл обратно, увидев пять больших золотых монет в моих руках.