Скверная жизнь дракона. Книга шестая
Шрифт:
Уже через полчаса в кострище горел небольшой огонёк, облизывая сухие веточки. Рядом на двух палках весели мои ботинки, недалеко ожидал котелок с ужином, а поодаль лежали грязные шмотки, которые я хотел всенепременнейше сжечь. Мне становилось дурно от одной мысли, что придётся спать недалеко от этого рассадника блох.
Закончив вечерние дела и подготовив всё к ужину — я подошёл к Дарику. И вновь вытащил кляп из его рта.
— Давай без криков, я устал за последние дни.
— Чё, кончил Балагура? Так ему и надо. Нехай врываться в дома и баб резать, а не насиловать их. Чё, сука, уставился на меня, падла? Ты себя-то видел, ублюдок…
— За языком следи.
—
Я закрыл бандиту рот ладонью и сжал руку. Вдох, выдох, ещё разок. Гнев отступил.
— Лучше тебе, и вправду, помолчать немного, — я впихнул кляп в пасть Дарику, попутно сломав тому один из передних зубов. Остроухий выкатил глаза и замычал со страшной силой.
И в тот самый момент, когда я только отошёл от бандита, собираясь приготовить ужин — со стороны дороги послышалось фырканье лошадей. За деревьями замаячили две звёздочки. Они быстро приближались. Вскоре одна превратилась в едва святящийся тусклый, но большой овал, а вторая в овал небольшой, но мерцающий ярко. На плаще всадника и куртке блекло-жёлтого цвета тёмно-фиолетовыми нитками было вышито дерево с густой кроной.
— Я солдат из личной гвардии графа Шалского, послан проверить стоянку. Что здесь происходит?
— Нападение разбойников, не так давно.
— Это выживший? — я кивнул. — Назовите себя.
— Лик’Тулкис, Кта’сат. Ученик-магессор Настрайской магической академии и сулин Всеобщей Церкви. Я здесь проездом, завтра возвращаюсь во Фраскиск.
— Граф пожелал остановиться на ночлег в одной из свободных стоянок. Прошу вас учитывать это.
Всадник развернулся и поскакал обратно к дороге. Спустя какое-то время на стоянку прискакали четверо всадников; потом въехала карета с закрытыми окнами в четвёрке лошадей, с двумя слугами на задней скамейке; потом ещё два всадника; четыре телеги с припасами и прочим, и ещё четыре всадника. Из каждой телеги вышло по солдату, тотчас же разбежавшихся по округе. Что на попонах, что на куртках и плащах, что на дверцах кареты и тентах телег — на всём был нанесён тёмно-фиолетовый символ дерева на бледно-жёлтом фоне.
Граф со свитой остановился через одну стоянку от моей. Сквозь деревья я с трудом различал, как солдаты быстро поставили несколько палаток. Одна из них больше остальных. Как только в неё внесли жаровню, а на улице принялись разводить костёр — один из слуг подбежал к карете. Сначала вышел молодо выглядящий ратон. В нём, как в зеркале, угадывался старый граф Мялис Шалский, особое сходство предавали густые чёрные волосы до плеч. Следом за ратоном вышла остроухая девушка в походных штанах и куртке с меховым воротником. Протянув графу руку, она позволила вести себя к большой палатке по слою грязи, взбитого беготнёй солдат.
Через полчаса ко мне пришёл один из ратонов, представившийся лейтенантом охранной службы. Он хотел узнать о нападении всё в подробностях. Я умолчал, что со мной было два раба, но в остальном рассказал всё как было.
— Трое там, один где-то там, — я показал в лес, в сторону трупов, и перевёл взгляд на Дарика. — Это выживший.
— Мы нашли трупы. Почему они без одежды?
— Пытался понять, кто и зачем на меня напал. Искал улики.
— Нашли что-нибудь?
— Нет, ничего. От этого разбойника я мало что узнал. Если вы желаете, то… Нет, знаете, я даже настаиваю, чтобы вы его допросили в присутствии графа. Только прошу помнить, что он нужен мне живым.
Лейтенант обдумывал моё предложение какое-то время, потом согласился, и повёл Дарика к стоянке. Разбойник шёл вразвалочку, каждый шаг давался ему с большим трудом.
Следующий час прошёл для меня вполне приятно. Съев кашло из ячменя и вяленого мяса, где мяса больше каши, я сидел около костра и потягивал горячее вино вприкуску с ломтями сыра. Да изредка косился в сторону графской стоянки, когда оттуда доносились вскрики. Я бы с удовольствием не терял время, а сходил в лес и посмотрел на свечение трупов, чтобы уж точно определиться с этим необычным явлением — но между сроком окончания действия зелья и предполагаемым исчезновением свечения разница как минимум в час.
Лейтенант вернулся с Дариком ровно в тот момент, когда я сладко потянулся и уже подумывал лечь спать. У разбойника к походке вразвалочку добавилось хромота на левую ногу.
— От имени графа выражаю вам благодарность, что позволили провести интересную беседу с этим отребьем. К сожалению, у него начались суровые проблемы со здоровьем. Скажите, как долго он провёл, сидя на земле? Со вчерашнего вечера? — я кивнул. — Боюсь, это очень пагубно сказалось на нём. Во время допроса он обмочился кровью. К сожалению, помня ваши слова о его жизни и став участником его задержания, граф не может помочь в его содержании в эту ночь.
— Не страшно, — я покосился на горящий костёр. — Не сделаете одолжение присмотреть за огнём? Можете угоститься вином, оно горячее и довольно вкусное.
— Можете на меня рассчитывать.
— Пойдём, Дарик, — сказал я без каких-либо эмоций в голосе, и повёл бандита в лес. Туда, где от жизни суровой отдыхали его друзья. Бандит шёл неохотно, приходилось тащить его за верёвку как корову, благо руки его были связаны за спиной и выпутаться он не мог. Да и как таковых сил на побег он бы не нашёл. Своим опустевшим взглядом Дарик смотрел под ноги. Один раз он остановился и мне пришлось как следует пнуть его под зад. От этого он не сдержался, но плевать на его достоинство.
Доведя бандита до его приятелей и позволив насмотреться на окоченевшие тела — я развернул Дарика к себе лицом, схватив за горло левой рукой.
— Моя сестрёнка, и моя мама — два самых светлых и ясных образа. Два самых лучших разумных во всём этом прогнившем мире. И ты, кусок тупого мяса, одну из них оскорбил.
Дарик попытался что-то сказать сквозь кляп, но широко раскрыл глаза. Затрещали редкие зубы, на виске вздулась вена, сосуды в глазах полопались. Дарик попытался вырваться, но я удерживал его за горло, расширяя и без того смертельную рану в груди. Вскоре движения бандита ослабли, и я отпнул эту тварь от себя. Дарик упал на своих приятелей. Какое-то время он барахтался, пытаясь вырваться из пут, но вскоре окончательно затих. Я достал из кармана принадлежавшие бандитам именные браслеты, бросил на трупы. И поморщился. Я настолько брезговал находиться рядом с этими отребьями, что даже верёвку не стал отматывать от этого мяса. А за её моток было уплачено, кажется, монет тридцать.
На стоянке лейтенант грелся у костра с кружкой вина в руках. При моём появлении ратон осушил остатки и со значением посмотрел мне за спину.
— Благодарю за угощение, вино действительно отменное. Могу предположить, что сегодняшняя ночь будет на редкость тихой?
— Если только кто-то из вас не храпит.
— Извольте, среди нас таких нет, — лейтенант усмехнулся, но тут же напустил на себя прежний вид лихого вояки. — Раз мы сейчас одни, то позвольте передать вам послание графа. Когда мы остановимся на обеденный привал, граф предлагает вам почтить его своим присутствием, составив компанию ему и его супруге.