Скверно для дела [= Плохо для бизнеса]
Шрифт:
Гатри Джад, ничего не говоря, поднял журнал, который до этого бросил на пол, и положил на стол. Ногой пододвинул стул, затем сел, достал зажигалку из кармана пиджака, высек из нее пламя, раскурил трубку, сделал несколько затяжек, после чего буркнул:
— Садитесь!
Фокс развернул кресло в его сторону и сел. Несколько секунд он выдерживал затянувшуюся паузу и наконец бросил выжидательно:
— Ну?
Джад отрицательно качнул головой.
— Вот уж нет! Это я вас слушаю.
Фокс пожал плечами:
— Ладно. Филип — незаконнорожденный сын вашей сестры. Есть документы, доказывающие
— Покажите их мне!
Фокс улыбнулся:
— Вас голыми руками не возьмешь. Ванька-встанька ни дать ни взять. Только сейчас это вам не поможет: вас положили на обе лопатки. Вы проиграли.
— Я никогда еще не проигрывал.
— А теперь?
— Тоже нет!
— Посмотрим. Это же ваш дом. Прикажете мне «выйти вон»? Вы ведь точно не приглашали меня рассиживаться здесь с комфортом. Так укажите мне на дверь!
Джад промолчал.
— Смотрите! — предостерег его Фокс. — Пора уже перестать принимать меня за слабака. Вы потребовали от меня, чтобы я предъявил документы. Может быть, я звезд с неба не хватаю, но и дураком меня не назовешь.
Я полностью отдаю себе отчет, с каким опасным человеком имею дело и что шутки с вами плохи. Поэтому имей я на руках веские доказательства, — а допустим, что они у меня есть, — то что мне помешает прихватить сумку с ними и прямиком отправиться к инспектору Дэймону, чтобы тот на них полюбовался. Сегодня вы меня своими издевками к этому чуть не вынудили.
А как сейчас?
Джад ничего не ответил. Его трубка почти совсем погасла.
— Значит, уже не вынуждаете? В самом деле? — Фокс достал из кармана записную книжку и карандаш. — Тогда начнем. Когда Филип Тингли впервые потребовал у вас денег под угрозой предать огласке свое родство с вами?
Джад покачал головой. На этот раз он заговорил, но все, что сказал, не отличалось многословностью:
— Увижусь с вами позже. Нужно кое-что еще откопать…
Фокс рассмеялся:
— Позвольте мне избавить вас от некоторых неприятностей. Вы хотите сказать, что никак не можете найти в моем прошлом хоть что-нибудь, говорящее о моей склонности к шантажу. Но деньги есть деньги! Купить вам меня не удастся, но вы вполне можете предложить мне сумму на законном основании за вполне законные услуги, например, за то, чтобы достать для вас эти бумаги. И за помощь…
— Сотню тысяч долларов, — кратко оборвал его Джад.
— Нет. Я могу потребовать даже больше, чем Филип, а он просит миллион. Я впутался в это дело из-за того, что воззвали к моему великодушию, из-за того, что возбудили мое любопытство, а теперь еще и потому, что задета моя гордость. Разве я не говорил вам, что оскорблен?
Меня не интересуют ваши семейные дела, и никакие деньги не заставят интересоваться ими. Моя цель — найти, кто убил Артура Тингли.
Вы и Филип назначили встречу в офисе Тингли во вторник вечером, и оба прибыли туда. Я знаю, что такой человек, как вы, может расколоться только под таким нажимом, которому не сможет противостоять, игнорировать или извернуться. Именно под таким нажимом вы сейчас и оказались. Либо вы выложите мне все, как на блюдечке, либо Дэймон и окружной прокурор окажутся здесь через час. Итак, начнем с начала. Не забывайте, что у меня уже состоялся разговор с вашей сестрой. Вопрос на засыпку.
Кто отец Филипа
Джад нарочито медленно выбил пепел из трубки в пепельницу на столе, наполнил снова табаком из кисета, который выудил в кармане, щелкнул зажигалкой и как следует раскурил трубку. Его уже окутали клубы серо-голубого дыма, когда он наконец заговорил:
— Вы достаточно умны! То есть полагаю, что в полной мере представляете, чем могут быть чреваты для вас последствия… как бы это сказать?., того, что сейчас делаете…
— Конечно. Пусть это вас не тревожит!
— Очень хорошо! Отцом Филипа был Томас Тингли, отец Артура Тингли.
Чтобы скрыть нехватку самообладания, проявившегося в явном изумлении от столь неожиданных слов, Фокс закашлялся и вытащил носовой платок.
— Выходит, — вымолвил он, — Артур был братом Филипа.
— Только наполовину! — Лицо и голос Джада не выражали никаких эмоций. — Томас был женат и имел от жены двух детей, мальчика и девочку. Сыном был Артур.
— Была ли жена все еще жива, когда?..
— Да. Моя сестра поступила работать на фабрику Тингли в 1909 году, мне было тогда двадцать пять, и я только разворачивался. Артур был моложе меня на год или два. Ей же было девятнадцать. Томасу около пятидесяти. В 1911-м сестра рассказала мне о своих трудностях и о том, кто повинен в этом. Деньги у меня тогда уже водились, и я отправил ее в одно местечко за городом. В сентябре того же года родился мальчик. Моя сестра возненавидела его еще до рождения. Она не пожелала даже взглянуть на него, когда он появился на свет.
Его поместили в приют и забыли о нем напрочь, как она, так и я. В это время я был занят собственными делами до такой степени, что ни на что другое времени уже не оставалось. Много позже мне пришло на ум, что там, где он родился, могли остаться записи, которые лучше было бы уничтожить, и я сделал запросы.
— Когда это было?
— Всего три года тому назад. Вот тогда я и узнал, что произошло. Томас Тингли умер в 1913 году, а его жена — годом позже. Артур женился в 1912-м, и его жена умерла при рождении ребенка в 1914-м, как и ребенок. А в 1915-м Артур официально усыновил четырехлетнего мальчика из приюта.
— Вы уверены, что это был тот самый мальчик?
— Да. Я приехал повидаться с Артуром. Он знал, что мальчик — его сводный брат. Его отец на смертном одре открыл ему все правду и поручил позаботиться о мальчике… конечно, втайне, так как в это время его жена была еще жива. Два года спустя, после того как при родах умерла и его жена и он остался бездетным, то и решился на это усыновление.
Фокс, делавший пометки, оторвался от записной книжки.
— Когда вы виделись с Артуром три года назад, у него были те записи, которые вы хотели заполучить?
— Да, но он ни в какую не желал отдать их мне. Я пытался вынудить его, предлагал большие суммы. Он был упрямым, меня не жаловал и был горько разочарован в мальчишке, который оказался осел ослом.
«Видимо, вот откуда, — подумал Фокс, — проистекала столь сильная неприязнь Артура Тингли к незамужним матерям». Он заметил:
— Поэтому вы предприняли попытки заполучить эти записи… э-э… другими методами?
— Представьте себе, нет. — Краешек рта Джада слегка дернулся. — Незачем делать меня героем мелодрамы.