Скворец №17 (рассказы)
Шрифт:
Один из спутников гостя страдальчески сморщился и закрыл рукой лицо, и было непонятно, то ли он плакал, то ли смеялся. Второй отвернулся и стоял, засунув руки в карманы, будто ничего не видел и не слышал.
Лицо Нияза было торжественно и строго. Гость вышел из машины. Глаза его весело блестели. Он подошел к коню, осмотрел его, похлопал по шее, потом засучил рукава и взял коня за узду. Конь отпрянул, но гость потянул его к себе, сжал узду в кулаке. Теперь видно было, что это огромный кулак и принадлежит он сильному человеку.
— Спасибо, аксакал, я возьму твоего коня…
Он отпустил повод, прижал руки к груди и поклонился. Затем обошел коня, взялся за луку
Спутники, растерянно посмеиваясь, поспешили в машину. Они уселись в ней, высунув головы наружу и тревожно поглядывая на гостя. Но гость не подкачал. Он пустил коня рысью, потом разогнал его, перевел в галоп и летел теперь, слегка откидываясь при каждом такте, как это делают опытные джигиты. И машина тронулась вслед. Уже издали всадник повернулся и, сцепив ладони, помахал ими на прощание.
Нияз, прижимая шапку к груди, все кивал и кивал своей лысой головой. Аслан порывался помчаться вслед, но не решился — он знал, что старшему табунщику это не понравится.
Спустя день к юрте старшего табунщика Нияза Чоркмеева подъехала «Волга» — та самая, в которой проезжал гость, но был в ней один шофер — парень в клетчатой рубахе с короткими рукавами. Он вынес из кабины картонный ящик и поставил у входа.
— Это тебе в подарок. От высокого гостя. — И он махнул рукой в сторону гор, туда, где проходила граница.
Шофер распаковал коробку и вытащил портативный телевизор с зеленоватым матовым экраном — телевизор марки «Юность», работающий на батарейках. На этот раз шофер не торопился.
Все, кто был в юрте, — дети, женщины и даже сам Нияз — расселись вокруг шофера и нетерпеливо смотрели, как он налаживал телевизор. И только один Аслан молча вышел из юрты, тихо, стараясь не поднимать шума, отвязал коня, поднял его вверх по тропинке и на дороге, вскочив в седло, дал ему шпоры. Он торопился, потому что боялся, что его опередят. Пасечник Барлыкбаев, все лето одиноко живший в горах, имел привычку останавливать всех приезжающих и как дань собирать с них новости. А эту новость Аслан никому не хотел уступать — ему было важно первым сообщить о ней. Сообщить и обсудить со всех сторон, потому что — кто бы мог подумать! — старший табунщик был не так уж прост, если такой большой человек не забыл о нем и отдарил его вещью, которой не было ни у кого на верхних и нижних джайлау. Теперь о Ниязе заговорят во всех юртах, не миновать ему гостей со всех концов округи.
Аслан охлёстывал коня и, странное дело, без неприязни вспоминал слова гостя о том, что он пошел бы к Ниязу в помощники. Аслан и сам был горд оттого, что помощником у Нияза, что там ни говори, был не кто-нибудь, а он, Аслан, а это не такая уж плохая участь, если ей мог позавидовать такой большой человек. Аслан стал думать о старике, его долгой и терпеливой жизни, и впервые открылось ему, что жизнь эта, в сущности, хороша, потому что было в ней много добрых дел: растил коней, нужных людям, воевал, защищая Родину от врагов, ставил на ноги сыновей и дочерей, неутомимо нянчил внуков и умел платить добром за добро.
Аслан ударил коня. Этого Барлыкбаева трудно удивить: что бы ни случилось в горах, он всегда и обо всем знал первым. Привезешь ему новость, а для него это ужо но новость — сам норовит рассказать тебе такое, о чем ты и не слыхал. Аслан торопился. Он боялся, что ого опередят. Он заранеё представлял себе, как удивленно поднимутся мохнатые брови пасечника,
СКОЛЬКО СТОИТ ДЕВОЧКА
Младшие сестренки бегают вокруг чугунной печки и отнимают друг у друга ленточки. Шум и крики мешают Зауреш. Но что поделаешь? Она привыкла к этому шуму. Остается решить три задачки, повторить наизусть стихи, и тогда можно успеть ещё полепить.
Зауреш любит лепить из пластилина. Для школьной выставки она сделала собаку, лису и курицу. Лучше всего получилась собака — даже учительница похвалила, но в этом нет ничего удивительного, потому что это Джулька. Пока Зауреш лепила, Джулька сидела у печки и грызла кость. Пластилиновая собака тоже грызла кость, и учительница сказала, что Зауреш нашла собаке естественную позу.
Потом Зауреш лепила Джульку ещё раз, но так больше не получалось. Просто Джулька надоела ей. Глаза бы на неё не смотрели, дуреха какая-то! Лает на всех без разбору, бегает по чужим дворам и вечно попрошайничает у соседей, будто дома её голодом морят. Нет, Джульку лепить она больше не будет. Сегодня Зауреш попробует вылепить верблюда. Только хватит ли на верблюда пластилина?
Хорошо и уютно дома, когда на улице крутит метель. Только мать неважно себя чувствует, лежит на кровати и, наверно, спит, а девочки никак не угомонятся, рвут друг у друга ленточки и кричат — нет, не кричат, а вопят так, что Зауреш ничего не соображает. Так ей, пожалуй, никогда не закончить уроков, а ведь надо ещё повторить стихи и успеть хоть немного полепить. Хорошо бы их спать уложить, а то обязательно подсядут, станут просить пластилин, а пластилина и так мало — неизвестно, хватит на верблюда или нет. Ой, как кричат!..
Сейчас двойняшкам уже по до ленточек, кричат просто так, кто кого перекричит, у кого сильнеё глотка. Так гудят, что даже не слышно, как шумит на дворе метель. Зауреш стискивает зубы, зажимает ладонями уши и отчаянно впивается в учебник.
И вдруг задумывается: почему это мама молчит? Почему не одернет девочек, не прикрикнет на них? Зауреш оглядывается на кровать: маме плохо. Так, наверно, плохо, как никогда. Мать лежит на боку, упираясь руками в стенку, и сдержанно стонет. Зауреш подлетает к сестричкам, дает затрещину одной и другой.
— Что с тобой, ма?
Мать поворачивает лицо к Зауреш — измученное, с темными невидящими глазами. Младшие сестренки, примолкшие было, испуганно — сразу и вместе, как по команде, — начинают плакать. Мать кладет руку на голову Зауреш.
— Оденься, пойди к баскарме [4] , пускай пришлет машину…
Наверное, ей сразу становится легче, потому что она поднимается, прислоняется спиной к стене, вытирает платком мокрое лицо и склоняет голову набок, словно прислушиваясь к чему-то. Глаза её при этом светлеют, и девочки, глядя на мать, тут же затихают.
4
Баскарма (киргиз.) — председатель колхоза.