Сквозь бездну
Шрифт:
— Запросто. Само собой, я помню о подобной возможности. Но примета ж не одна-единственная. Их положение относительно друг друга тоже значимо.
— Ты меня успокоил. Что будем делать?
— Надо посмотреть, куда ведёт лестница. Сомневаюсь, что это подходящий для нас путь, но надо исключить…
— Ящеры по лестнице не пройдут.
— Потому и говорю про «исключить». К тому же, возможно, там удается лучше сориентироваться.
— Ладно. Идём.
— Командиру не следует оставлять подразделение, — вмешался Аканш. — Для силовой разведки выделены соответствующие десятки.
—
Первый сотник лишь руками развёл.
— Решать командиру.
«Сделаю один раз и больше так не буду», — подумал я, пропуская впереди себя десяток разведчиков и пристраиваясь им в спины. В словах моего зама звучала первейшая истина любого военного чина — если он командует бойцами, его «геройство» должно ограничиваться пререканиями с руководством по делу, а во время рейда — мониторингом ситуации и отдачей приказов, соответствующих положению дел. Не более того. Командир не вступает в бой и не лезет в передние ряды. Он нужен, чтоб координировать действия бойцов, а значит, его жизнь — гарантия того, что не произойдёт потеря управления, и отряд всегда будет знать, что ему делать.
Мне не мог не вспомниться бой, в самом центре которого я, Аштия и Ниршав оказались сразу по возвращении из нижнего демонического мира. Тогда одно из передовых пехотных отделений вследствие очень уж удачно прошедшей вражеской магической атаки осталось разом без всей командной верхушки. А это означало — и без связи со ставкой, потому как жестово транслируемые команды умели читать только офицеры. Да я, измаявшийся в демоническом мире от безделья, обученный Аштией понимать их просто от нечего делать. Моё появление там было потрясающей случайностью, и не сыграй она, отряд очень быстро погиб бы, причём от своих же — не успел бы вовремя уйти с дороги тяжёлых подразделений боевых ящеров или закрыться от магии.
А всего-то — удачно брошенные вражеские чары, скосившие в отряде всех офицеров. Находившихся, кстати, там, где им и положено было находиться — в самом центре отряда, в самом безопасном вроде бы месте.
Я прекрасно это понимал. Но сейчас мне вдруг до тошноты захотелось взглянуть на то, куда ведёт лестница. Почему-то это казалось самым важным. Глупо. Что ж делать, именно сейчас я вспоминал о заброшенном демоническом городе с таким зарядом ностальгии, что хотелось выть. Если уж туда не вернуться — так хоть здесь тайны поразгадывать.
И, утешив себя, что уж, по крайней мере, командование и в моё отсутствие будет осуществляться образцово, я зашагал по лестнице следом за разведчиками.
Та сперва шла изломами, затем завертелась спиралью, лишь чуть более широкой, чем винтовые лестницы в замках моей родины, потом снова пошёл излом. Площадка и зальца от неё — небольшая, с выходом в какой-то тёмный коридор, и совершенно пуста.
— Я знаю, что это, — сказал Эрмах, останавливаясь.
— Что же?
— Выход на поверхность. Нам туда не надо.
— А я бы не отказался посмотреть. Сориентироваться. Предполагаешь, что подъём будет долгим?
— Довольно долгим.
— Время у нас есть, как я понимаю.
— Запас времени есть, — Эрмах таинственно усмехнулся. А может, мне просто показалось? — Командиру решать, осмысленно или нет.
— А это поможет тебе сориентироваться в направлении?
— Нет, помешает. Поэтому на саму «вышку» я в любом случае не пойду.
— Хорошо. Сколько, предполагаешь, это может быть ступеней?
— От полутысячи до двух тысяч.
— Ё-моё, — я задумался, но ненадолго. — Идём.
— Со мной вместе зашагали трое бойцов. Следовало помнить и о том, что нас всех здорово отягощали доспехи и оружие. Это тебе не налегке подниматься, лишних сколько-то минут на каждую сотню ступеней придётся мысленно набавлять. Ещё же вещи… Нет, вещи ребята предусмотрительно передали товарищам. Ну и правильно.
— Я не собирался считать ступени, это получалось само собой. Вернее говоря, получалось не считать, а по ходу дела просто оценивать их количество. Пробежав каждую полусотню, я замирал, прислушиваясь, и мои спутники затихали тоже. Тишина. Жаль, что здесь нет какого-нибудь аналога мобильной связи. Можно было бы с Аканшем связаться, уточнить, всё ли в порядке. Впрочем, если б такая связь имелась, её б наверняка можно было отследить, если не смысл переговоров, то хотя бы само их наличие в том или ином квадрате пространства. Так что нам всё равно запретили бы ею пользоваться.
Если Аше узнает, что я затеял, она меня прибьёт. Или нет… Я постарался припомнить, что мне излагали по поводу устава и приказов. Приказы вышестоящих в ментальности обитателей Империи почти так же священны, как имя Бога для фанатичного мусульманина, возможность их неисполнения никем всерьёз не рассматривается. Но, поскольку я был чужаком, и от меня могли ожидать чего угодно, старший офицер неуверенно объяснил мне, что за подобное «святотатство» могло полагаться наказание, вполне достойное воображения демонического существа или фантазии инквизиторов.
Однако за пределами чётко отданного приказа командиру предоставлялось полное право творить всё, что в голову взбредёт. Если, разумеется, он выдавал результат. И тут вступал в действие другой критерий оценки — профпригодность. Каковая тут оценивалась незамысловато и, можно сказать, примитивно: смог выполнить задание — годишься, не смог уже несколько раз подряд — ну, извини, родной. Тут в любом деле так.
Впрочем, на своём месте я чувствовал себя спокойно. Незаменимым всегда проще. Где ещё, помимо меня, Аштия найдёт «чистого»? Невелик их ассортимент в магическом мире. Нулевой, если уж честно говорить.
Смутное соображение, что Аштия без меня как-то обходилась и точно так же обойдётся, было отметено как несостоятельное.
Мы повернули ещё немного, и над головой внезапно замерцало небо — перламутрово-серое, в неприятных переливах, вроде как у рыбьей чешуи. Я ошеломлённо разглядывал его, не сразу осознав, что неба надо мной не так уж и много — оно проглядывало сквозь четыре узких пролома в куполе башни, куда мы вместе поднялись по этой бесконечной изматывающей лестнице. Башня не была лишена и бойниц — стрельчатых, с расширением наверху, с одной стороны обладающих крайне примитивными очертаниями, с другой — поражающих каким-то диковатым очарованием.