Сквозь бездну
Шрифт:
— Я обращаюсь к госпоже Солор, — заговорил Аллех. Голос его выдавал лёгкую хрипотцу — нервничает. Явственно. — Пусть госпожа посмотрит на ситуацию непредвзято. Раз уж так случилось… Зачем упорствовать? Демон не имеет никакого права на трон Империи. Лишившись какой-либо поддержки здесь, он быстро падёт, и на трон взойдёт законный наследник прежней династии — его светлость Атейлер. Он примет семью Солор с распростёртыми объятиями.
— Никогда этого не случится, — Аштия сощурилась. — Потому что Солор никогда не изменит присяге.
— От присяги демону госпожу освободит любой священник.
— А как я сама себя от своей клятвы освобожу?
— Это единственное, что останавливает госпожу?
— Пожалуй. Честь — единственное, что может меня тут остановить.
Я требовательно оглядывался вокруг. Сейчас нас — Аштию, меня, пятерых её телохранителей — окружало плотное кольцо людей. Аше не может этого не видеть. Впрочем, что ж это я — она не отступится от своих принципов даже у края пропасти.
А значит, мы сейчас здесь ляжем. Все. Чёрт побери… Бедняжка Моресна. Надеюсь, ей хватит моего наследства, чтоб прожить.
Но меч пока рано выхватывать.
Офицеры неуверенно переглянулись. Казалось, Аллех ищет поддержки у своих соратников. Но какой именно — нельзя было сказать. Говорил он с трудом, это было видно, однако, сделав над собой усилие, вновь обратился к госпоже Солор:
— Прошу госпожу обдумать ситуацию и сделать верный вывод. Сейчас на стороне его светлости Атейлера почти все знатные семьи, все самые сильные Дома. Император останется в одиночестве.
— Возможно, Солор будет единственным графством, которое даст его величеству людей, но это ничего не меняет. Я — военный правитель Империи, и я не изменю присяге.
Несколько мгновений Аллех молчал. За это время я успел положить руку так, чтоб иметь возможность выхватить меч в долю секунды. Сколько смогу с собой забрать, столько и заберу. Не зря же Аше платила Одеям. А может, ещё и выкарабкаемся — если меня хватит хотя бы минуты на три и если «пластун» способен пробиваться сквозь толпу и развивать большую скорость, и если нам чертовски повезёт… Может же повезти по-настоящему… Так, чтоб потом всю жизнь Господа благодарить за милость…
— Что ж… — офицер произносил слова очень медленно. — Я очень уважаю тебя, Аштия. И как человека, и как военачальника. Поэтому я дам тебе фору. Полчаса. Клянусь, что ни я, ни кто-либо из присутствующих здесь людей не тронется с места ещё полчаса после того, как ты отправишься в путь. На коне, не на «пластуне». «Пластун» понадобится нам. Но коня можешь выбрать любого. И, разумеется, забрать свой личный стяг… Мне жаль, Аштия. Не сердись, что я так говорю.
— У меня будут слишком серьёзные счёты к тебе, Аллех, чтоб вспоминать такую мелочь, как недопустимая фамильярность, — надменно бросила женщина. Не каждый на месте её светлости сумел бы хотя бы сохранить присутствие духа, чувство же собственного достоинства,
Она протянула руку к поводу одного из коней, теснившихся рядом. Выбрала приземистого, невзрачного жеребца, на которого вроде бы не подобало садиться даме столь знатной, но я понял, чем объясняется выбор. Такой конь будет выносливее, дольше выдержит рысь и потребует меньше корма и ухода. А значит, больше шансов уйти. Хоть и, что уж там, шансов у нас против целой армии практически нет, даже с учётом форы в полчаса.
Пока же выбранного коня подводили к госпоже Солор, взгляд Аллеха неожиданно обратился на меня.
— Эй, Серт! — окликнул он куда увереннее. — Давай к нам. «Чистый» может нам пригодиться, работа для тебя найдётся. У нас ты заработаешь золота и на себя, и на семью. По результатам трудов, глядишь, и имение тебе перепадёт. Всё возможно.
В задумчивости пожевав губами, я смотрел на офицера. Сложно было подыскать сразу подходящие слова, тем более на чужом, пусть и хорошо известном языке. Всё-таки не пристало в подобном деле ляпать первое, что в голову взбредёт. Потом я оглянулся на Аштию и понял вдруг, что она ждёт моего ответа напряжённее, чем Аллех, который, кажется, в ответе не сомневается.
— Аше, не подскажешь, как у вас принято в подобных случаях посылать? — легкомысленным тоном осведомился я.
Она усмехнулась, но усмешка была похожа на гримасу. Злую, болезненную гримасу.
— Вот уж тут как тебе будет угодно. Как хочется, так и посылают.
— Ну, в таком случае… — я развёл руками. — Сам понимаешь, парень. Обойдётесь без меня.
— Не дури, чужак. На что ты рассчитываешь?
— Мужик, ты зря с первого раза не понял. Иди просрись.
Мой собеседник сузил глаза, и я прочёл в его взгляде, что нажил себе личного врага. Отвечать мне он счёл ниже своего достоинства.
Но внезапной непрошеной паузой зато воспользовалась её светлость.
— Я обращаюсь сейчас к тем, кто ещё помнит, что такое долг, — госпожа Солор намотала на руку повод и на удивление легко поднялась в седло. Можно было лишь гадать, чего стоила ей эта лёгкость. — Предлагаю присоединиться ко мне всем тем, кто не желает ронять чести воина, кому не по пути с мятежниками.
Голос её прозвучал громко и внятно, в тишине, наступившей сразу после короткой перебранки, он охватил собой толпу и выдернул из неё сразу несколько человек. Двое младших офицеров и с десяток бойцов расхватали своих коней, к ним присоединились ещё несколько, и ещё. Толпа пришла в движение, выпуская из своей массы отколовшихся, оживая засомневавшимися, теми, кто закрутил головой, пытаясь принять решение.
И я, тоже уже успев сесть в седло, в изумлении и восхищении увидел вдруг, как к оставшейся было в одиночестве женщине-полководцу стали стекаться солдаты.