Сквозь измерения
Шрифт:
Свои вещи в Изумате Зиран распродал довольно быстро. Всего у него получилось около трех золотых, две из которых по-хорошему следовало бы вернуть его дяде, потому что именно он когда-то всё это ему и покупал. Однако, Шана в городе не было, так что все деньги достались Нае в плату за то, что она брала парня с собой в Таэмран. Задание по стандартному образцу Зиран по требованию предводительницы тоже написал, хоть и не понимал, зачем это делать с учётом того, что кроме неё самой эту бумажку никто бы не увидел, но та требовала, и он не посмел упрямиться.
— В случае чего, ты этой бумажкой потом сможешь свою задницу в Таэмране прикрыть, — объяснила женщина, — это твоё доказательство связи со мной, которое я отдам в Управление отрядами, чтобы в Таэмране знали, откуда ты взялся у нас. А чтобы тебя взяли в Дом Хелен, советую тебе вылизывать Кьяра: у него там есть хорошие постоянные знакомые с высоким
Зиран обречённо глянул на танцора, которого до сих пор не мог признать достойным уважения мужчиной, но, тем не менее, попасть в Дом Хелен для него было важнее, поэтому он при всём отряде в обмен на помощь согласился выполнять всё, что Кьяр ему скажет. Тот, правда, только с улыбкой отмахнулся и сказал, что поможет и просто так, если сможет. На вопрос парня “почему”, он ответил “потому что тебе всего двадцать, и наш отряд — твой первый Дом — сейчас мы за тебя отвечаем”. Зиран просто не знал, как реагировать: тот, на кого он смотрел свысока, мог и был готов исполнить его самую сокровенную мечту, даже ничего не попросив взамен. Парень впервые в жизни был готов расплакаться от стыда и от переполняющего его чувства благодарности. Чем бы там Кьяр ни занимался, это внезапно стало абсолютно неважно, потому что парень вдруг понял, что ещё никогда не встречал никого, в чьём сердце было бы столько тепла и принятия, как в сердце танцора. Что ж, Зиран наконец-то осознал, почему Ная того так любила и была готова за него в клочья порвать. Потому что таких добрых мужчин в их безжалостном мире тьмы и хаоса ещё поискать надо было, и то не факт, что удалось бы найти.
Уходя из Изумата, Ная в ста метрах от города выжгла на стенах тоннеля огромные надписи: «Через десять лет на Изумат начнут нападать монстры. Приготовьтесь, если хотите выжить». Это было её последнее прощальное послание этому городу. Вряд ли бы она сюда ещё когда-нибудь вернулась. Судьба, конечно, всегда была непредсказуемой, но всё же Изумат был почти в годе пути от Таэмрана. Должно было случиться что-то действительно из ряда вон выходящее, чтобы Ная снова оказалась так далеко от дома.
В тоннелях предводительница нашла ту самую пещеру с узким входом, где они с отрядом в прошлый раз избавлялись от следов чёрного измерения, и, объявив долгий привал, приказала Ариену снова призвать своё белое пламя, чтобы повторить для них этот не самый приятный процесс очищения. Мечник, судя по лицу, в чём-то сомневался, но перечить не стал. Его магия сконцентрировалась до огня далеко не с первого раза, но в конце концов, ему всё же удалось сделать то, что было необходимо для общей безопасности и безопасности его и Наи. Магия давалась ему довольно тяжело из-за того, что в у него голове до сих пор крутились всевозможные не самые приятные мысли.
Видя его подавленность, предводительница сдалась, и при всем отряде пересказала те слова Жрицы Има, которые Ариен не слышал на ступеням храма: она надеялась, что верно угадала причину его переживаний. До этого она думала о том, чтобы вообще не говорить мечнику об их отчасти предопределённой теперь судьбе, потому что не хотела усложнять ему жизнь, но, с другой стороны, он имел право знать. У него должна была быть возможность отказаться, если он не хотел становиться Богом. Но, к облегчению Наи, Ариен, услышав, что ей ничего не будет за то, что она выбила двери храма, засиял на всю пещеру и, под привычную ругань Ирана про люминесцентных лягушек, бросился обнимать свою госпожу, шепча ей что-то про преданность и любовь сквозь времена и измерения. Для него было невероятным облегчением узнать, что Наю не ждала божественная кара за осквернение святынь, а вместо этого над ней была простёрта длань благословения. Более того, он был счастлив услышать, что Ная больше не испытывала ненависти ко всему, что было хоть как-то связано с Демонами, не отвергала свою собственную стремящуюся к ним суть и теперь сама осознанно выбирала этот путь. Другие мужчины в отряде, казалось, совершенно не были удивлены намерениям предводительницы: к тому, что Ариен без пяти минут Бог, они все привыкли уже давно, к тому, что Наю всё подземелье звало Демоницей, — тоже. Ничего принципиально нового никто не услышал, в жизни отряда новость о посмертном предназначении Наи и Ариена ничего не меняла. Асин только похихикал, что теперь им всем можно было вообще расслабиться и ни о чём не переживать, потому что предводительница до семиста умирать не собиралась, а значит, и им бы не позволила. “Я вам расслаблюсь!” — смеясь, прикрикнула на него за такие шутки женщина. Но всё же где-то в глубине души, она была с магом согласна: она хотела и дальше оставаться их предводительницей — даже за семьсот лет компания её мужчин ей бы не надоела, и она все
На полпути в Норгиль Ная с мужчинами удачно наткнулись на отряд Шана, поэтому у Зирана появился шанс попрощаться с дядей и рассказать ему всё, что он узнал об Има. Выслушав племянника, мужчина тяжело вздохнул, но уходить из Изумата отказался. В отличие от многих, Шан в рассказ о Сайере поверил и посчитал своим долгом попробовать защитить родной город, но так же он посчитал, и что его молодому и неопытному племяннику в этой битве делать было нечего. Если того взяла под свою опеку живая легенда — Ная Лияр, — не воспользоваться этим было бы как минимум глупо: по крайней мере, так у Зирана было больше шансов выжить, чем в Изумате, которому предстояло вступить в новую эру перемен и сражений. Шан отпускал парня со спокойным сердцем и с надеждой, что там, куда он уходил, его ждала лучшая жизнь. Прежде чем разойтись в противоположные стороны, мужчина дал Нае ещё одну золотую в плату за то, что та забирала Зирана подальше от опасности.
В Норгиле Ная первым делом отправилась в Дом Арин, отчитаться о выполненном задании и получить свои деньги. Когда отряд нашёл комнату в одной из таверн, предводительница привычно разделила эту плату поровну между всеми своими мужчинами, но Иран с тяжёлым вздохом свою часть монет ей вернул.
— Остальное потом отдам, — буркнул он, — и больше ты меня никогда с тобой спорить не заставишь. Это был последний раз!
— Вы спорили? — тут же заинтересовался Асин. — На что? Узнаем ли мы правду об Има или нет?
— Трахнет Кьяр русалку или нет, — самодовольно хихикнула Ная.
— И на сколько вы спорили? — весело расхохотался танцор. — Почему об этом больше никто не знал?
— Интересно, сколько на тебе заработали? — Асин со смешком толкнул Кьяра в плечо.
— Конечно! — с готовностью подтвердил тот. — Это же ещё один способ в список Ирана, как иметь деньги со всего, что я делаю!
— Деньги в этот раз поимели с меня и из-за тебя! — недовольно огрызнулся Иран. — Хотя твоя мысль мне нравится… Если где-то ещё будут русалки, обязательно с кем-нибудь на тебя поспорю. Только не с Наей!
— Ага, а пока ты мне должен десять золотых! — продолжала забавляться предводительница. — Но семь уже отдал.
— На сколько вы спорили?! — округлил глаза Зиран.
— Тебе ещё не надоело так реагировать? — поморщился на очередной громкий выкрик Шиин. — За четыре месяца-то уже можно было привыкнуть к тому, что у нас чокнутый отряд. Готовься: ты это в Таэмране на каждом шагу будешь слышать. За спиной у Наи всегда шепчутся. Вот только в лицо сказать боятся, потому что на арене дохнуть не охота.
— Ная ведь живая легенда, как о ней могут что-то неподобающее говорить? — не понял парень.
— Это в других городах она — живая легенда, а у нас она — заноза в заднице, которая вечно весь Таэмран вверх дном переворачивает по поводу и без, — усмехнулся Шиин, — ну, сам скоро поймёшь…
В Норгиле Аэн, как и мечтал ещё выходя из Таэмрана почти полтора года назад, купил несколько местных красных пауков, чтобы принести их в лечебницу Дома Сиэль. Все скептические вопросы о том, как он собирался их тащить, целитель проигнорировал: любовь к животным взяла верх, и он был готов больше полугода возиться со своими новыми питомцами в тоннелях, чтоб те успешно добрались до своего нового постоянного места жительства. Впрочем, Нае пауки тоже понравились: когда эти членистоногие замирали, они напоминали открытую рану, и предводительнице казалось это забавным. Один раз она даже специально напугала Кьяра, развалившись на диване с закрытыми глазами и усадив самого крупного паука себе на грудь. Танцор потом дулся ещё полдня, бубня о том, что его любовью бессовестно пользуются.
Спустя неделю пребывания в Норгиле Ная наконец-то купила себе доспех, и объявила, что, если никто не против, то отряд может собираться в Крипсар. Возражений ни у кого особых не было: не устраивало мужчин только то, что предводительница влезла в обычную, ничем неукреплённую кожу.
— Ты не могла себе нормальный доспех купить?! — ругался за всех на женщину Эмиэль.
— Нормальный это доспех! — отбивалась та. — Я примерно в таком десять лет, если помнишь, проходила. А тут до Крипсара всего около четырёх месяцев. К тому же, я планирую его потом подарить какой-нибудь молодой предводительнице, чтобы она наш “хвост” себе в отряд взяла.