Сквозь Навь на броне
Шрифт:
Я вздохнул и открыл заднюю дверь Тигра. Оттуда выпала прямо мне на руки Александра, словно нечаянно споткнувшись о небольшой ящичек. Я подхватил девушку и осторожно опустил на землю. Когда ее губы оказались в сантиметре от моих, я рефлекторно сглотнул, а к лицу хлынула кровь. Это, естественно, не укрылось от Всевидящей, которая чуть заметно улыбнулась и отошла в сторону, задержав свою руку в моей ладони. При том, что нити ее внимания были обращены всецело на меня. Неужели она влюбилась в меня, как маленькая девчонка? Да и сам я хорош. Хотя, почти год траура, прошедший в боях
– А меня лапать будешь?
– спросила Оксана, присевшая на корточки в дверном проеме.
– Обязательно, - ответил я, через силу оторвав взгляд от Бельчонка, - но не сейчас.
– Тогда отойди, я спрыгну.
Следом за навьей из машины сошли бес и стажер, сидевший все это время на полу. Загремело железо, и я обернулся на этот звук. Солдаты-нарони стаскивали с борта грузовика деревянные части большой конструкции. Наверняка хозяева замка были в полном недоумении, как в такую телегу влезло бревно вдвое длиннее, при этом, нигде не торча изначально. Разгрузке активно принялся помогать Сорокин.
– Не поверю, чтоб ты не приложил к этому руку, - произнес я, обращаясь к бесу.
Тот довольно глядел на идеально струганный брус, на которой были приделаны железные и алюминиевые детали.
– Неужели ты думаешь, что эта наивная горстка солдат сможет взять осадой эту крепость?
– хитро прищурившись, ответил Мефистофель.
– Они ее год будут осаждать, несмотря на ружья. Тут нужно кое-что посерьезней.
– Что это?
– Классический требушет, но исполненный посредством научных расчетов и технологий, недоступных этим средневековым бедолагам.
– Это глупо.
– Нет, напротив. Выбиваем ворота и с триумфом входим в эту твердыню.
– Насколько я знаю, требушетом очень долго придется пробивать подъемный мост.
– Да полно тебе. Мирные жители разбежались по лесам и забились по подвалам, остались лишь комбатанты, как именуются вооруженные личности официальных армий. И ваша совесть чиста будет, и мои чаяния принесут плоды. Наслаждайтесь красивым шоу.
– А как же переговоры?
– Снесем защиту, там и поговорим. Бурбурка не против.
– Вы с ним за моей спиной сговорились?
– Разумеется, - широко улыбнулся бес, - Он жаждет мести, я дам ему то, что он хочет.
– Привык души скупать, - зло плюнул я на землю.
– Тебе бы политиком стать.
– Я и так политик, и рвусь к карьерной вершине что есть сил. Вот сейчас организовываю плацдарм своей собственной империи. Это будет гвардия моего портала, стражи прохода меж мирами.
Я стиснул зубы, готовый ударить его в лицо. Бес - он всегда бес.
– Егор!
– раздался голос Александры, заставивший меня вернуться из нервного напряжения от душещипательной беседы с Мефистофелем в реальную жизнь.
Она подошла к БМП и водила руками над броней, сканируя то, что скрыто от внешнего мира под раскрашенным черной эмалью и позолоченными узорами железом машины и чарами Луники. Я беглым взглядом окинул нашу стоянку. Нарони аккуратно стащили один брус, а теперь тянули другой. Ангелина материлась как сапожник, когда они царапали откинутый борт, но не помогала и не мешала, словно решив наблюдать за соблюдением правил миротворческих операций. Даже не слышно было упреков, что это не наша война, и что меня нужно постоянно опекать. Вспомнилось, как она вздохнула и буркнула, мол, выбираем из двух зол меньшее. Оксана вылила на себя воду из фляги, как всегда делала перед боем или сложной задачей, и теперь мокрая открыла люк и прилаживала пулемет на кронштейн. Света едва уловимой тенью оббежала машину по кругу, откинув застрявшие веточки и литья с брони и заглянув под днище, а потом уселась на место, достав темные очки.
Я подошел к Бельчонку.
– Там что-то есть, - тихо произнесла она.
– Думаешь, Луника что-то притаила?
– Не знаю, но там что-то знакомое.
Я постучал по броне.
– Открывай!
Щелкнули кормовые двери. Одна из них беззвучно отворилась, и мы одновременно заглянули внутрь. А там сидели две девушки, неотрывно глядя друг на друга: чёрная обнаженная кукла демона ночи, оставшегося от угасшей империи майя, и трясущаяся от страха Имиринка. А еще в глубине едва заметно шевелился здоровенный мохнатый паук, словно тарантул в норе. Сестра Такасика сидела, обхватив руками колени, и мелко дрожала. Руки ее сжимали кинжал, тот самый из-за которого ее высекли до полусмерти.
– Имиринка, - тихо позвал я девушку, но та никак не отреагировала.
– Имиринка, - еще раз произнес я имя, а потом, протянув руку, тихонько дотронулся до ее плеча. Дочь лорда вздрогнула и с судорожным вдохом-стоном резко повернула голову ко мне. Она замерла на пару секунд, а затем так же быстро опустила голову, уставившись на стиснутый в тонких пальцах кинжал. Имиринка сдавленно заскулила и разжала ладонь, позволив ножу упав на пол боевой машины. Она поджала ноги еще сильнее, словно не клинок был перед ней, а ядовитая гадина.
– Я не хотела, я больше не буду, не надо, пожалуйста, - залепетала она, подняв глаза на меня.
– Пожалуйста, не надо больше кнута, я больше не буду. Я просто хотела посмотреть на то, как отомстят за братьев. Я не хотела, я нечаянно. Я хотела, а тут это, а тут темно. Я больше не хочу, - разразилась под конец своей речи надсадным плачем юная леди.
– Мы никому не скажем, - почти шепотом произнес я.
– Честно-честно?
– Да.
– А заветы предков?
– Мы не ваш народ. На нас заветы не распространяются.
Я снова протянул руку, но Имиринка не тронулась с места. В ней читался ужас. Ужас наказания, ужас перед безумным Великим Домом, убивающим болью кого пожелает. Этот ужас был сильнее, чем страх перед огромной тварью, взирающей из глубины механической пещеры восемью бездонными, как колодцы, очами. Сильнее, чем страх перед черной девой, молчаливо сидящей напротив. Сильнее, чем страх тьмы, которой никогда не бывает в этих краях.
– Не бойся нас, - тихо вторила мне Александра, но от ее неподвижных слепых глаз было не по себе непривычному собеседнику.