Сквозь тьму

Тертлдав Гарри

Он посмотрел в сторону Пекки. Ильмаринен тоже. Обращаясь к Сиунтио, она сказала: “У тебя было бы больше шансов заставить меня сделать то, что ты хотел, если бы ты сначала поговорил со мной об этом”.

“Я полагаю, что да”, - ответил он. “Но тогда Ильмаринен стал бы кричать, что я соблазнил тебя. Какой бы приятной ни была эта перспектива, это не то, что я имел в виду. Делай то, что считаешь правильным. У тебя есть на это инстинкт. Я полагаюсь на это ”.

Инстинкт правоты? Пекке хотелось рассмеяться в лицо старшему теоретическому магу. Если у нее был

такой дар, почему эксперименты не проходили лучше? Она свирепо посмотрела на него и на Ильмаринена. Они оба были сильнее и мудрее ее; почему они оставляли выбор за ней?

Потому что, при всем их возрасте и мудрости, они не могут согласиться. Ответ пришел так ясно, как будто она озвучила вопрос. Она покачала головой. Но если я ошибаюсь. . . о, если я неправ! И они ждали ее, ждали с нетерпением, которое росло по мере того, как она переводила взгляд с одного из них на другого. Поспешное решение - ее поспешное решение - может оказаться решающим для того, как закончилась война, и для судьбы Куусамо для грядущих поколений.

Она почти ненавидела их за то, что они взвалили это бремя на ее плечи.Но оно лежало там, и она должна была нести его. Медленно, нерешительно она сказала: “Они наши союзники. Если они могут помочь нам сделать это, им лучше знать то, что знаем мы ”.

Ильмаринен нахмурился. Сиунтио просиял. Пекка сердито отвернулась от них обоих. Они навязали ей этот выбор. Теперь, была ли она права или нет, ей - и всем остальным - придется с этим жить.

Иштван тащился на восток по лесной тропинке. Он не знал, кто проложил эту тропинку. Что бы это ни было, он не думал, что это был человек. Тропинка петляла и сворачивала сама по себе больше, чем это сделала бы искусственная трасса. Она также не была улучшена так, как это сделала бы искусственная трасса. Леггинсы Иштвана были грязными до середины бедра в доказательство этого.

“Будь прокляты ункерлантцы”, - прорычал он, когда его сапоги погрузились в еще больше грязи. Каждый из них издавал влажный, чавкающий звук, когда он вытаскивал их. “Этот вонючий лес больше, чем большинство королевств, и пройти через него тоже сложнее”.

“Я предполагаю, что они специально держат его таким”, - сказал Кун. “Горы перед ним защищают от нас все, что находится за ним”.

Соньи проворчал. “Пусть звезды никогда больше не светят мне, если я увидел хотя бы один кусочек Ункерланта, достойный того, чтобы его съесть. На что ты хочешь поспорить, что остальное королевство так же бесполезно?”

“Не стал бы к этому прикасаться”, - сразу сказал Иштван.

“Я бы так и сделал”, - сказал Кун. “Где-то в Ункерланте есть страна, которая выращивает довольно хороших солдат. Они использовали их против нас, и они использовали их также против альгарвейцев. Эти козлоеды должны откуда-то взяться ”.

Что касается Иштвана, то ункерлантцы могли вылезти из-под плоских камней, как и любые другие черви и личинки. Несомненно, казалось, что они вышли из-под плоских камней в лесу, напали на йонгиозцев, а затем снова ускользнули. Через каждые несколько миль они выстраивались в линию и вступали в бой - либо так, либо, когда ветер был с ними, они разжигали костер, и пусть Иштван и его соотечественники беспокоятся

об этом, а не о каких-либо обычных человеческих врагах.

Что-то двигалось в лесу слева от Иштвана. Он резко повернул голову в сторону этого. “Что это было?” - резко спросил он, поднимая руку, чтобы удержать свое отделение от продвижения вперед, к тому, что могло оказаться засадой.

“Я ничего не видел”, - сказал Сони, чуть не наступив ему на каблуки ботинок.

“Я тоже”. Это был Кун. Хотя он получил звание капрала, он все еще мыслил достаточно как обычный солдат, чтобы наслаждаться шансом сказать кому-то, кто выше его, что он был неправ.

Но Иштван не думал, что ошибся, не в этот раз. “Используй свою маленькую магию”, - сказал он Куну. “Ты узнаешь, когда кто-то движется к нам, не так ли?”

“Да”, - сказал Кун немного угрюмо. “Но я не смогу сказать, друг он или враг. Ты знаешь об этом”.

“Так будет лучше”, - сказал Иштван. “Ты чуть не принял меня за Куусамана, когда мы были на том острове в Ботническом океане, а не застряли здесь, в этих проклятых лесах”.

“Тогда ладно”, - сказал Кун и сотворил небольшое, быстрое заклинание - одно из тех, которым может научиться ученик мага, даже если его учитель не был склонен многому его учить. Через мгновение он издал тихий возглас удивления и взглянул на Иштвана. “Это человек, сержант, а не зверь и не плод вашего воображения”.

“Хотел бы я, чтобы это было так”, - несчастно сказал Иштван. “Теперь нам придется выследить этого ублюдка и выяснить, кто он такой”. Он махнул рукой своему отделению. “В лес, ребята. Ничего не поделаешь”.

Кто-то из солдат выругался, но не на него, а на свою удачу. Кунс Сказал: “Надеюсь, это один из наших офицеров, какой-нибудь придурок капитана или даже послушник”. Судя по его тону, он надеялся на это не потому, что боялся драться с юнкерлантером. Нет, он надеялся получить шанс устроить офицеру неприятности, не опасаясь наказания.

Иштван усмехнулся и сказал: “Да”, надеясь на такой же шанс для себя. Но он перестал хихикать в тот момент, когда сошел с дорожки. Если бы человек, которого он заметил, был ункерлантцем, что казалось более вероятным, ему пришлось бы выследить этого парня. Он почти скорее пошел бы безоружным за тигром. В этом непроходимом лесу ункерлантцы умели передвигаться незаметно и неуслышанно лучше, чем большинство дьендьосцев.

Если там был Ункерлантец, почему он позволил Иштвану увидеть его?Допустил ли он ошибку? Люди Свеммеля редко допускали такого рода ошибки. Если это не было ошибкой, то во что пытался заманить его Ункерлантец?

Первое, в чем он обнаружил, что снова увяз в грязи по колено. Устало ругаясь, он выбрался наружу. После продолжительных поисков он и его товарищи ничего не нашли. “Ты уверен, что твоя магия знает, о чем она говорит?” он спросил Кана.

“Да”, - ответил ученик чародея. “Кто-то двигался здесь, сержант, но я не знаю, кто и я не знаю, где”.

“О, ура”, - кисло сказал Иштван. “Сын шлюхи мог бы сидеть где-нибудь поблизости, вгрызаясь в большой кусок козлятины, и мы бы никогда не поняли разницы, а?”