Сквозь толщу лет
Шрифт:
Термиты действуют жвалами, как ножницами и пилой-ножовкой, при этом их подвижная голова вращается вокруг продольной оси чуть не на триста градусов. Когда корм превращен в мелкую сечку, он по тем же шнурам-туннелям уносится к гнезду. Теперь жвалы используются как щипцы, тиски, грейферы.
Коридоры могут тянуться на десятки метров от гнезда. По ним выходят на промысел стеблерубы и пилильщики колосков, щиплющие траву и обрушивающие семянки, наконец, грузчики, кормоносы, волочильщики сена…
Земляными футлярами термиты могут покрывать и высохшие снаружи стволы деревьев.
В поисках корма фуражиры проникают иногда и в крытые сооружения. Если здесь на их пути встречаются непрогрызаемые металлические или каменные преграды, они обходят их, сооружая свои галереи. Термиты выедают древесину изнутри до предела, до оболочки, так что форма предмета при этом сохраняется. По внешним признакам часто даже и не распознать, что дерево источено.
По ходам в деревянных каркасах стен термиты выводят свои галереи и на потолки; тонкие земляные шнуры и трубки свисают оттуда в пустоту недостроенной дорогой, ведущей в никуда…
Термиты некоторых видов способны передвигаться на открытом воздухе, под небом. Эти зрячие термиты-странники, совершающие в тропических джунглях даже дневные вылазки, изучены пока очень плохо. Однако бесспорно, что во время походов они движутся плотными рядами и вместе с ними, на весу неся свои тяжелые головы, идут, окаймляя колонны, солдаты. Шествия эти продолжаются подолгу, средняя скорость марша может превышать пятьдесят метров в час.
Такие термиты пробираются к месту заготовки корма по ночам. Отсюда они возвращаются с обрезками листьев или с соломистой сечкой в жвалах.
Корм доставляется не в самое гнездо, а сбрасывается невдалеке от входных отверстий. В конце концов здесь вырастают кучки соломы, сена, листовой массы. Разгрузившись, носильщики вновь бегут по протоптанным ими дорогам. А груды у входов понемногу тают: другие рабочие, тоже под охраной солдат, перетаскивают их отсюда вниз.
Сходным образом действуют в тропических лесах собиратели водорослей и лишайников. Описавший рейсы этих фуражиров швейцарский натуралист Е. Бюньон утверждает, что солдаты не сопровождают рабочих, а стоят вдоль движущихся колонн и непрерывно поводят в воздухе антеннами. Бюньон сделал несколько снимков разных участков колонны и подсчитал, что на погонный метр приходится от восьмисот до двух тысяч рабочих, а в цепях охраны здесь стоит от ста до полутораста солдат.
Такие извивающиеся, как змея, и ощетинившиеся жвалами солдат живые темные ленты имеют до двадцати — тридцати метров в длину и по три-четыре сантиметра в ширину. Иногда в вылазке за кормом участвует сразу тысяч триста фуражиров.
Эти термиты, если сравнить их со строителями туннелей, одеты в значительно более грубый хитин. Он у них и плотнее, и темнее: темноокрашенное насекомое менее заметно на поверхности почвы и потому лучше защищено от нападения всевозможных термитоядных тварей.
Однако мы еще не проследили до конца ход операции «заготовка корма». Рассказ прервался на том, что зеленая
Что же с ней происходит дальше?
12. ВТОРЫЕ ЦЕПИ ПИТАНИЯ
Если острой и тонкой иглой осторожно вскрыть под бинокуляром брюшко взрослого рабочего термита, то сразу бросается в глаза, что отростки концевой кишки у него необычно развиты. У крылатых таких отростков нет вовсе, у молодых рабочих они еще невелики, а главное, пусты. У взрослых же рабочих эти отростки — ампулы — плотно набиты измельченной клетчаткой и населены целым живым миром. Здесь обнаружено свыше полусотни родов, свыше двухсот видов бактерий, спирохет, жгутиковых, ресничных, инфузорий. Колонии некоторых форм простейших, разрастаясь, образуют заметные скопления.
Именно в этих ампулах-карманах (это как бы бродильные чаны) и при посредстве этих колоний простейших (это как бы бродильная закваска) и совершается превращение несъедобной, постной клетчатки в продукт питания термитов.
Отметим, кстати, что, когда бактерии расщепляют клетчатку, обязательно выделяется какое-то количество воды. Выходит, древесина не только кормит насекомых, но и дает им влагу, без которой они не могут жить.
Замечательную страницу истории исследований живой природы составили опыты микробиологов, распутавших тугой клубок загадок, связанных с целлюлозным питанием термитов. Этими исследованиями в конце концов установлено, что клетчатку расщепляют даже не сами протисты, живущие в термитах, а бактерии, живущие в протистах!
Так открылись в термитнике вторые — скрытые — цепи питания. Первые, явные, как мы уже знаем, связывают массу особей, обменивающихся кормом. Вторые связывают каждого взрослого рабочего с легионами простейших, населяющих карманы его кишечника.
Набивая кишечник, термит доставляет клетчатку протистам, а обитающие в протистах бактерии расщепляют ее и превращают в усвояемые вещества. Большую часть их поедают протисты, но не остается в обиде и термит. Это и его, в основном, углеводный корм. А белковую пищу поставляют ему отмирающие в смене поколений массы обитателей ампул.
Так микромир простейших животных питает взрослых рабочих, а уж они приводят в движение большой мир семьи, все ее возрасты и формы.
В других случаях питание семьи термитов связано не только с простейшими животными, но также и с простейшими растениями.
Вот здесь-то и вернемся снова к тому месту, где рассказывалось, как термиты стаскивают к входам в гнездо кучи древесной или соломенной сечки, сена или листовой крошки. Доставленная в глубь термитника, эта масса складывается там в камеры-ниши. Иногда камеры невелики, размером с орех, но бывают величиной и с детскую голову; они то округлые, то плоские, то яйцевидные или сливовидные, а нередко и вовсе неправильной формы. Рабочие забивают их измельченной свежей стружкой и сечкой. Сюда как раз и сносится со всего гнезда мусор, обильно удобряющий сложенную массу. Раньше или позже она густо засевается грибными гифами, мицелием и становится настоящим грибным садом.