Сквозь тусклое стекло
Шрифт:
— Артист уехал с так называемым курьером на «Жуке». И этот парень появлялся здесь не раз. Так?
— Так точно.
— Почему курьер? Потому что ходил с портфелем?
— Скорее обслуга. Он и продукты приносил. Горячие обеды в кастрюльках. Знаете, есть такие многоэтажные наборчики из кастрюлек, одна на одной. И чертежи в тубах с ручкой. Мы же думали, что здесь ученый живет.
— В тубах он мог носить плакаты, которые развешаны на стенах. Они же огромные, больше метра, — предположил лейтенант.
— Курьер или связной, вопрос не в этом, — пробурчал Кулешов. — Он увез фокусника из дома и в тот же день был найден труп. Артист выполнил свою работу и стал лишним. Я думаю, картины из отеля вынес именно он. Кстати, о птичках. В тубе могут переносить не чертежи, а свернутые в трубку холсты. Тут все понятно. Но это никак не приближает нас к заказчикам. И главное — какая связь может быть между похищением картин из апартаментов и бриллиантами из женского туалета? Не забывайте, что ныне покойный Гурьев — жертва, а не грабитель и мы находимся в его доме.
— Фокусник прилетел в Москву десятого июня из Хабаровска, — сидя на корточках перед шкафом, вдруг сказал Степанов.
Все повернулись к нему.
— Вот. Авиационный ярлык на его чемодане. Номер рейса, число… Фамилию можно узнать из списка пассажиров.
— Хабаровск? Так Гурьев тоже из Хабаровска. Приехал три года назад. Они могли знать друг друга, — предположил Федоров.
— Ладно, ребята С фокусником все понятно, точнее, ничего не понятно. Но сейчас меня в большей степени интересует гибель банкира. Я хочу осмотреть квартиру, которой пользовались женщины и откуда звонили Гурьеву перед самой его смертью. Переходим в соседний подъезд.
Первое и последнее открытие в квартире на десятом этаже соседнего подъезда сделал Федоров:
— Духи! Я запомнил этот аромат. Арабские. Забыл название. Этот же запах стоял в доме Скуратова, когда мы приехали по вызову Дины. На подоконнике был открытый флакон. Тут на трюмо такой же, но маленький.
Полковник указал на трюмо.
Кулешов долго смотрел на флакончик, потом повернулся к Федорову:
— Тебе не кажется, Федя, что нас пичкают этим запахом? Весь упор делается на женщин. Убийцы — умные люди, работают чисто, изобретательно, но зачем-то следы поливают духами. Они нас за лохов считают?
В квартиру вернулся Симаков.
— Есть одна новостишка.
Он разглядывал начальников, не зная к кому обратиться.
— Говори, — буркнул Кулешов.
— Сегодня утром около одиннадцати часов опять приходил курьер. С тубом для чертежей. Ребята в подъезде ему сказали, что в квартире никого нет. Он ответил: «Я знаю» — и показал ключ. Мне, — говорит, — надо забрать чертежи. Хозяин прислал». Его пропустили. Обязаны, если есть ключи. Ушел он в половине второго. Приезжал на том же «Фольксвагене-Жук».
— Что-то искал? — спросил Федоров, ни к кому не обращаясь. — Но зачем он оставил ключ в пиджаке фокусника? Значит, нашел, что искал. Вопрос в том, какой хозяин его посылал.
— Он мог не заходить в квартиру фокусника, — подал голос Степанов. — Пройти через чердак в этот подъезд, зайти к Гурьеву, застрелить его и уйти.
— Гурьев не стал бы открывать квартиру постороннему.
— Вы забываете, что ему звонили из этой квартиры. Вчера сюда поселилась женщина, сегодня она ему позвонила и пригласила к себе. Он сказал, что жены нет дома и она может спуститься к нему. Так она и сделала. Потом опоила банкира клофелином и открыла дверь убийце.
— Не зря тебя представили к майору, Степанов. Хорошо соображаешь. Только в квартиру артиста он все же заходил. Ключ-то оставил в кармане костюма. Значит, больше он ему не нужен. Фокусник мертв.
— И нигде не наследил, — скептически заметил Жиров. — А может, все намного проще? Гурьев застрелился. Причин для самоубийства у него хватало. Выше крыши!
Убийственная простота выводов лейтенанта опустила всех с небес на землю.
Глава 6
1
В половине третьего ночи старенький уазик, называемый в народе «буханка», остановился в ста метрах от центрального входа в Галерею искусств. На борту машины стояла надпись «Техпомощь». Из нее вышли двое мужчин в синих комбинезонах с пришитыми на груди и спине ярлыками «МЧС». Один из них поддел железным крюком чугунную крышку люка, расположенную на тротуаре в двух метрах от здания, и сдвинул ее в сторону. Они осмотрелись. Улица хорошо освещалась фонарями, но в это время была абсолютно безлюдной. Дверцы уазик вновь открылись, и появились еще двое мужчин, из кабины вышел и водитель. По одному все пятеро спустились под землю с сумками на плечах, последний задвинул над головой крышку люка. Улица вновь опустела. В проточном коллекторе стояла невыносимая вонища. Включили фонари. Длинный сводчатый коридор был в полтора метра высотой. Ноги ночных мастеров по щиколотку утопали в зловонной жиже.
— Начало хорошее, — сказал высокий, шедший первым. — Две недели без дождя. Пара дней хорошего ливня, и нам понадобились бы водолазные костюмы с аквалангами.
— И что бы ты увидел через маску? — буркнул идущий следом.
— По памяти добраться можно, — сказал третий, — целую неделю по этому тоннелю шастали. Я за всю жизнь столько не работал.
— Да уж, Черпак, трудоголиком тебя не назовешь, — усмехнулся Гаврилыч.
— А кто из нас трудяга? — удивился Синий, шедший предпоследним. — Только в зоне, из-под палки, — проворчал.
— Хватит базарить! — приказал возглавлявший шествие Игумен. — Берегите силы, они вам еще пригодятся.
От главного тоннеля вправо шел узкий коридор не больше метра в высоту. Пришлось ползти на коленях, пока не вышли на круглую площадку, от которой в разные стороны отходило еще пять коридоров. Тут можно было стоять в полный рост. На стенах толстые жилы высоковольтных проводов, телефонные кабели, трубы разного диаметра. Команда безошибочно выбрала нужный им коридор и направилась дальше. Через десять метров — новая площадка. Здесь они остановились. С правой стороны находилась кирпичная перегородка в две кладки с пробоиной метр на метр. Вокруг валялся битый кирпич. Когда пролезли в дыру, увидели еще одну стену, тоже с грубой пробоиной. За ней была площадка два на два. Игумен осветил потолок, на нем — четыре стальные коробки, образующие квадрат.