Сквозь все преграды
Шрифт:
— Он любил тебя, дорогая, — тихо сказал Мэтью.
— Да, мне тоже так кажется. Однажды, когда я еще была маленькая и упала с лошади, отец сидел около моей кроватки и плакал.
— А как же иначе, — ласково согласился Мэтью. — Ведь он твой отец, и, конечно, он очень испугался за тебя.
— Я часто вспоминаю о том, как он смотрел на меня, когда я очнулась и открыла глаза, как поцеловал, как разговаривал со мной. Я жила этим в Вашингтоне: там мы виделись редко. Потом он потерял ко мне интерес — так же, как и к маме в свое время. Я стала играть роль хозяйки,
— Этти…
— Это правда. Папа часто говорил, как он рад, что я некрасива и вряд ли выйду замуж. Ведь тогда о нем некому будет позаботиться.
Мэтью тихонько выругался, но Мариетга сделала вид, что не заметила.
— Дэвид избавил меня от одиночества. Он знал, как я несчастна, и предложил мне путь к спасению, пожертвовав собой ради меня. Я отказывалась, но он убедил меня, и за это я ему была потом очень благодарна. Я старалась стать ему хорошей женой — такой, какая ему была нужна, и, по-моему, Дэвид никогда не жалел о том, что женился на мне. По крайней мере мне так кажется, — закончила она, глядя на языки пламени.
— Этти Колл, жениться на тебе и сожалеть об этом может только круглый дурак.
Мариетта сжала его руку, даже не догадываясь, что почувствовал при этом Мэтью, как бешено забилось его сердце.
— Вы очень галантны, сэр. Настоящий средневековый рыцарь.
— Хотел бы я быть таким, Этти. Поверь, мне очень хотелось бы быть гораздо лучше, чем я есть. — Он встал и помог подняться Мариетте. — Подожди, давай прогуляемся немного.
Стоило им отойти от лагеря и оказаться в темноте, как Мэтью стиснул ее в своих объятиях. Мариетта не сопротивлялась: ее влекло к нему. Только с Мэтью она чувствовала прилив каких-то особенных неведомых эмоций Хорошо бы навсегда запечатлеть их в памяти! Эти большие теплые руки, сжимающие ее талию, это ощущение близости… Мариетта тоже обняла его, в тайной надежде на поцелуй, но Мэтью поднял голову вверх и стал смотреть на звездное небо.
— Посмотри туда!.. — промолвил он с восхищением.
Мариетта подняла глаза и пришла в восторг. Только мириады звезд могут привести человека в такое состояние!
— Красиво…
— Да, — едва слышно согласился Мэтью. — Я не очень набожен, но когда видишь это…
— Да, — прошептала Мариетта.
— Человек не в состоянии до конца понять себя, далеко не все он может изменить или проконтролировать. Вот так и со мной сейчас. — Мэтью вдруг сжал Мариетту крепко, словно тисками, и зарылся лицом в ее волосы. — Этти, — грустно пробормотал он, словно оправдываясь.
Она нежно провела рукой по его затылку.
— Все в порядке, Мэтью. Я понимаю. Он вздохнул и обнял ее еще крепче.
— Таких мест, как это, в мире немного, — сказал он более спокойно минуту спустя. Он разжал свои объятия, и теперь они могли посмотреть друг на друга. — Двадцать лет назад здесь не было ни городов, ни железных дорог — вообще ничего. А теперь человек повсюду оставил свой след. Только, видимо, человек не может быть самим собой, — с горечью сказал он, — Нет у него свободы. Нигде.
— Я понимаю.
— Правда? — Мэтью заглянул ей в глаза. — Ты поняла меня, Этти?
— Да, — повторила она.
Он с нежностью погладил ее щеки.
— Завтра мы арестуем Куинна, и ты выполнишь все мои указания. И выполнишь в точности, миссис Колл.
Мариетта молча смотрела на него. Он провел большим пальцем по ее губам.
— Обещай мне это, Этти. Скажи, что сделаешь все, что я скажу. Не пытайся выкинуть какую-нибудь глупость. Ты ведь ненавидишь Куинна?
Мариетта с трудом сглотнула.
— К чему мне это?
— Не знаю. Женщины иногда не могут справиться с собой. Они очень противоречивые создания.
— Вот как, маршал? — игриво спросила она.
— Да, именно так, — ответил он.
— Я вовсе не такая.
Мэтью улыбнулся и поцеловал ее в уголок рта, поглаживая волосы.
— Разве, Этти? Тогда почему же ты не сразу рассказала мне о дневнике? Помнишь первый день нашего знакомства? В поезде я спросил, не утаиваешь ли ты что-нибудь от меня?
— Но я не знала, — виновато ответила Мариетта. — Я имею в виду, что в то время действительно не знала, что…
Мэтью усмехнулся и снова поцеловал ее, чтобы стереть с хорошенького личика выражение тревоги. Только на этот раз поцелуй длился дольше.
— Ты не знала, Этти? Но это не важно. Не смотри на меня так, я говорю правду. Это совершенно не важно. Мне только нужно, чтобы ты пообещала, что будешь меня слушать.
— О!..
Он исполнил свое заветное желание и поцеловал Мариетту еще раз, раздразнив как следует языком. Потом поднял голову и, задыхаясь, сказал:
— Я жду, милая.
Всю свою жизнь, и особенно в годы замужества, Мариетта вела себя, как подобает приличной женщине. Она не прикасалась ни к кому, кроме мужа, и никогда первая не провоцировала его на объятия и поцелуи. Но Мэтью все это нравилось, он явно наслаждался. Нельзя давать ему ложные обещания! И все же… Мариетта нарушила правила, которых прежде свято придерживалась, и сама прижалась к нему губами.
Мэтью замер, заставив Мариетту вложить в свой поцелуй еще больше страсти. Потом он глухо застонал и ответил ей с таким энтузиазмом, что в сердце Мариетты зародилась надежда.
— Ты говорил, что он влюблен, Двенадцать Лун, но я не верил, пока не увидел все собственными глазами.
Ни Мариетта, ни Мэтью не смогли отреагировать на это вторжение с должной быстротой. Оторвавшись наконец от своей Этти, маршап глухо зарычал.
— Невероятно, да? — заметил Джастис, стоявший вместе с братом возле костра.
— Точно, — согласился Неторопливый Медведь. — Забавная история.
— Я убью их! — прорычал Мэтью.
Мариетта заморгала, пытаясь собраться с мыслями.
— Мэтью? — смущенно пробормотала она, когда он выпрямился и разжал объятия. — Мы не одни.
Обернувшись, Мариетта увидела ухмыляющегося Джастиса. Рядом с ним у костра стоял высокий мужчина и тоже улыбался. Его длинные, до талии, волосы, заплетенные в косы, были огненно-рыжего цвета. Такого оттенка волос Мариетга никогда не встречала.