Слабость Виктории Бергман (сборник)
Шрифт:
Еще несколько секунд Жанетт молча стояла, уставясь на дверь. Барьер между нами, подумала она. Как всегда.
Когда она наконец открыла дверь, мальчик сидел скорчившись на крышке унитаза. Он явно замерз, и Жанетт завернула его в полотенце.
– Что ты говорил? – Она присела на край ванны.
Юхан глубоко дышал, и она поняла, что он плакал.
– Она странная, – сказал он тихо.
– Странная? Кто?
– София. – Юхан отвел глаза.
– София? С чего ты о ней подумал?
– Ничего особенного, но она
София запаниковала, подумала Жанетт. Вот и все странности.
Она поправила полотенце, сползшее с худеньких плеч Юхана.
– А что было потом?
– Я помню только, как тот мужик ударил тебя бутылкой по голове и ты упала. Потом, по-моему, София убежала и тоже где-то свалилась… А потом я очнулся в больнице.
Жанетт посмотрела на сына.
– Юхан, как же хорошо, что ты мне это рассказал.
Она крепко обняла мальчика, а потом они заплакали – оба одновременно.
Эдсвикен
Послеобеденное солнце освещало большую, построенную на рубеже веков виллу, расположенную в стороне от людских глаз, у воды. Узкая кленовая аллея, посыпанная гравием, вела вниз, к дому. София остановила машину на гравийной площадке, заглушила мотор и посмотрела сквозь ветровое стекло. Серое, стального цвета небо. Дождь, ливший как из ведра, немного утих.
Так вот где живет семейство Лундстрём.
Большой, недавно отремонтированный деревянный дом. Красный с белыми углами, два этажа, застекленная веранда и башенка над восточным крылом, там же входная дверь. Неподалеку от дома София рассмотрела за деревьями лодочный сарай. На участке располагались еще одно строение и плавательный бассейн, скрытый высоким забором. Дом казался безлюдным, словно здесь никто никогда не жил. София бросила взгляд на часы, чтобы проверить, не явилась ли она раньше времени, но нет, она даже опоздала на пару минут.
Она вылезла из машины и зашагала по дорожке к дому. Когда она поднималась на широкую лестницу, ведущую к входной двери, в холле башенки зажегся свет, дверь открылась, и в дверном проеме появилась низкорослая, очень худая женщина, закутанная в темный плед.
– Входите и закройте за собой дверь, – сказала Аннет Лундстрём. – Плащ можете повесить в комнате налево.
София закрыла дверь. Аннет Лундстрём, качнувшись в прихожей, отступила вправо. Везде стояли штабели коробок, куда обычно складывают вещи при переездах. София повесила плащ, взяла сумочку под мышку и последовала за женщиной в комнату.
Аннет Лундстрём было сорок лет, но выглядела она почти на шестьдесят. Отросшие волосы торчали как пакля. Она с измученным видом скрючилась на диване, заваленном одеждой. – Садитесь, – тихо пригласила она, указывая на кресло с другой стороны столика.
София вопросительно посмотрела на большую лампу,
– Да, можете поставить ее на пол. – Аннет закашлялась. – Простите за беспорядок, я переезжаю.
В комнате было холодно. Видимо, отопление уже отключили.
София подумала о положении семьи Лундстрём. Обвинение в педофилии, за которым последовала попытка самоубийства. Инцест. Карл Лундстрём повесился в тюрьме. Впал в кому и позднее скончался. Как шептались, в результате грубой врачебной ошибки.
О дочери заботится социальная служба.
София смотрела на сидевшую перед ней женщину. Когда-то она была красивой – до того, как жизнь повернулась к ней спиной.
София убрала лампу с кресла.
– Хотите кофе? – Аннет потянулась за полупустым френчпрессом, стоявшим на столе.
– Да, спасибо. Хорошо бы.
– Возьмите чашку из коробки на полу.
София наклонилась. В картонной коробке под столом был свален кое-как упакованный разномастный фарфор. София выбрала кружку с краю, протянула Аннет.
Кофе едва можно было пить. Он совершенно остыл.
София как ни в чем не бывало сделала несколько глотков и поставила кружку на стол:
– Почему вы захотели увидеться со мной?
Аннет снова закашлялась и плотнее завернулась в плед: – Как я сказала вам по телефону… Я хочу поговорить о Карле и о Линнее. И у меня к вам просьба.
– Просьба?
– Да, позже я скажу… Молоко?
– Нет, спасибо. Я пью черный.
– Значит, так… – Взгляд Аннет стал более осмысленным. – Я знаю, как работает судебная психиатрия. Даже смерть не является поводом для разглашения медицинской тайны. Карл умер, и я не собираюсь расспрашивать, о чем вы говорили. Но одно я хочу знать. Он кое-что сказал мне после вашей встречи: что вы его поняли. Что вы поняли его… да, его проблему.
София вздрогнула. В доме стоял адский холод.
– Я никогда не могла понять его проблемы, – продолжала Аннет, – а теперь он умер, и я больше не могу задавать ему вопросы. Осталось кое-что, мне непонятное. По моим представлениям, это случилось только раз. В Кристианстаде, когда Линнее было три года. Это была ошибка, и я знаю, что он рассказал вам о ней. Нечто из его мерзких фильмов я, может, и вынесла бы. Но он и Линнея – нет… Линнея же любила его. Как вы смогли понять его?
София ощутила присутствие Виктории.
Аннет Лундстрём бесила ее.
Если Карл Лундстрём и Бенгт Бергман были мужчинами одного сорта, то Аннет Лундстрём и Биргитта Бергман были женщинами одного сорта. Разница только в возрасте.
Я знаю, что ты здесь, Виктория, подумала София. Но я сама справлюсь.
– Я и раньше такое видела, – ответила она наконец. – Много раз. Не стоит делать далеко идущие выводы из его слов. Я виделась с ним всего пару раз, и он тогда был довольно неуравновешенным.
Сейчас главное – Линнея. Как она?