Слабости сильной женщины
Шрифт:
– И совсем нет, – обиделась Лера. – Просто я же их люблю, и я же вижу… Ни о чем тебя больше не буду спрашивать!
Мама дорожила ее доверием и слегка испугалась.
– Ну что ты сразу, в самом деле… Да никакой тут тайны нет, просто я не думала, что тебя это может интересовать. Сергей Павлович давно с ними не живет, Мите лет десять было, когда он ушел.
– Но почему? – настаивала Лера. – Елена Васильевна же такая хорошая… Как можно от нее уйти?
– Этого никто предвидеть не может, – сказала Надежда Сергеевна, и в ее голосе промелькнула грусть; Лере показалось, что мама подумала не о Гладышевых. – Если бы это знать – почему… Он полюбил
– Не знала… – протянула Лера. – Митя ничего не говорил.
– Конечно, он говорить об этом не будет, он отца очень любит. Но и маму любит так трогательно, ты же сама видишь. Как ему обо всем этом говорить, да еще с тобой, когда ты совсем ребенок?
– Никакой не ребенок, – обиделась Лера. – Мог бы и сказать… Как будто я дурочка!
– Не обо всем станешь говорить, – повторила Надежда Сергеевна. – Это же нелегко. Я вон помню, как Сергей Павлович рояль перевозил отсюда. Это же его квартира, его отца, а он только рояль и взял, потому что ему ведь надо… У них «Стейнвей» был, необыкновенный. Как все равно покойника выносили, ужасное было впечатление. Весь двор видел. Я думаю, Митя на всю жизнь это запомнил. Хотя что тут можно было поделать?
Лера замолчала и не стала больше ни о чем спрашивать. Ей вдруг стала понятна печальная простота маминых слов. Действительно, ничего нельзя поделать… Была любовь – и ушла, и никто не объяснит, почему.
– А дядя Леха Буданаев? – спросила она.
– Что – дядя Леха? – не поняла мама. – Он тут вообще ни при чем.
– Да нет, я не про то, – объяснила Лера. – Почему он странный какой-то, ты не знаешь?
– Какой же он странный? – возразила Надежда Сергеевна. – Обыкновенный мужчина, приличный, серьезный. Молчаливый, так что же в этом странного?
– А почему у него жены нету? – не унималась Лера.
– Лерочка! – наконец рассердилась мама. – Почему тебе вдруг все понадобилось про всех знать? Да еще что – почему ушел, почему жены нет! Безобразие просто, в твоем возрасте! – Но, увидев расстроенное Лерино лицо, Надежда Сергеевна смягчилась. – Ну, он любил когда-то одну женщину, – объяснила она. – В ранней юности. Жил в деревне, и она тоже, в Орловской области. Она была его невестой, а потом вдруг вышла за другого человека. Алексей все бросил и уехал в Москву. Он мне как-то говорил, давно: дом ему всей деревней строили, и когда он после этого уехал – это как плевок, невозможно было после такого даже показываться туда.
– А что же он должен был делать? – удивилась Лера. – Если она за другого вышла?
– Вообще-то, по тем правилам, тоже должен был другую найти, да и жить себе в новом доме. Люди ведь по-своему оценивают, что важнее в жизни, а в деревне особенно. И от всех того же требуют. А он по своему разумению поступил, такое не прощают. И в Москве он сразу не прижился – молодой, с несчастной любовью… Это же естественно! Начал пить, гулять – и, конечно, ввязался в какую-то драку, посадили. Обыкновенная в общем-то судьба, у многих так складывается. Но Алексей ведь не для такой судьбы родился, и от этого у него было ощущение, что вся жизнь потеряна. – Словно спохватившись, Надежда
– Мама! – обиделась Лера. – Если ты считаешь меня дурой малолетней…
– Ужас, Лерочка, что у тебя за слова! Ты и при Елене Васильевне так выражаешься? – укоризненно сказала мама. – Ну вот, ему больших усилий стоило вернуться к нормальной жизни. И все равно, я думаю, осталось ощущение, что жизнь не удалась.
– Да, – вспомнила Лера, – он и с Митей про что-то похожее говорил. Он вообще так к нему относится… Ты заметила?
– Наверное, Лерочка, – кивнула Надежда Сергеевна. – К Мите, я думаю, все так относятся, кто его знает. Ты ведь тоже, правда? Он незаурядный, это сразу чувствуется.
«И Зинка… – подумала Лера. – Интересно, она-то как относится?»
Ей вдруг стала понятна особенная, замкнутая и завершенная, аура их двора – хотя едва ли она знала в то время это слово. Но она чувствовала: какая-то своя жизнь идет между этими домами, в какую-то особенную жизнь ведет гулкая арка с Неглинной. И всем есть в этой жизни место, все в ней что-то значат. Впервые Леру заполнила радость от того, что и она принадлежит этому пространству – вместе с Митей.
Даже сейчас, через много лет, Лера улыбнулась в темноте, вспомнив ту свою давнюю радость. Ей как-то незаметно стало легче от воспоминаний о том вечере накануне конкурса Чайковского…
Все вдруг показалось не таким уж мрачным. В самом деле, о чем она грустит? Конечно, то, что произошло между нею и Стасом, отвратительно. Но что же теперь? Всю жизнь об этом размышлять? Ведь она свободна теперь, а значит – что ни делается, все к лучшему!
Горло у нее начинало болеть, ее немного знобило. Ничего удивительного – после беготни в туфлях по снегу. Но это казалось Лере ерундой по сравнению с неожиданно пришедшим освобождением.
Она так рада была, что именно сейчас догнали ее эти воспоминания, – потому что все, связанное с гладышевским домом, было спасительным. Даже самое горькое воспоминание…
Елена Васильевна умерла, когда Леры не было в Москве.
Это было летом, и вся их группа отправилась в Крым, на виноградники. Сманил их туда однокурсник Алик Рябчук, родители которого жили в поселке Насыпное под Феодосией.
– Знаете, сколько народу туда летом приезжает! – говорил он еще весной. – Ну сами подумайте, чем плохо? До обеда отработали на катаровке – корешки подрезать виноградные, это ж говорить даже смешно! А потом зато – море рядом, пляж! И жилье бесплатное, и питание, учтите. Заработки, конечно, никакие, но зато отдых – лучше не придумаешь. И билеты еще купят обратные через совхозную контору, тоже большое дело.
Алик не обманул: Лера действительно наслаждалась каждой минутой этого лета. Никогда в ее жизни не было такой всеобъемлющей, чудесной лени под ласкающим солнцем, в прозрачном море, на тихом берегу, где почти не было отдыхающих.
«Дольче фар ниенте, – думала она. – Вот, значит, что такое блаженная праздность…»
И по горам они еще лазили, и в Новосветские пещеры спускались со спелеологами, и Алик даже пытался ухаживать за Лерой, хотя она уже была замужем за Костей…
Она вернулась в Москву в конце августа, такая загорелая, что ее карие глаза едва отличались по цвету от лица. Надежда Сергеевна обрадовалась, увидев свою Лерочку такой посвежевшей. Куда там отдыху на тети Кириной даче!