Сладкая месть
Шрифт:
Что?
Дряни??
Это так она назвала… моего ребёнка.
НЕНАВИЖУ ЕЁ!
Она меня достала.
Нервы ни к чёрту!
Вскочила со стула и швырнула ей в лицо этот мерзкий огрызок.
— Ты больная! Ты в край обезумела! Ты чудовище!!! Я никогда не сделаю ЭТО. Я не убью своего ребёнка! Он будет моим! Ясно! Только моим! Раз он больше никому не нужен. — Ударила кулаками по столу. В глазах всё потемнело. Я начала задыхаться, дышала часто-часто, не могла надышаться, как будто в горло воткнули кляп.
Мать не оставила
Завелась с пол-оборота. Хоть до этого продержалась без ругани более пяти дней.
— И что ты скажешь людям? Что?? Когда отпрыск родится? Что ты шлюха? Шлюха зека? Приговорённого к тридцати годам строгача? Дитё то — безотцовщина! Позор! Скажешь, что отец ребёнка уголовник? А если и отросток пойдёт по стопам отца? Гены как змеи…
— Да пошли вы все! К черту! Пошла и ты, мама! Я ухожу. Не ищи меня, не звони! Я для тебя... умерла.
Ответ вырвался сам по себе, как и решение.
У меня есть терпение. Но оно не железное.
Тем более, если я поняла, что мать конкретно спятила, конкретно помешалась на своём больном желании выдрать из меня то, что по праву принадлежит мне, то, что я хочу больше миллиона, триллиона разновалютных купюр, или даже больше возможности просто жить.
— Не дури, Соня! Ты одна не справишься! — шипела в спину, хватала за руки, но в этот раз, несмотря на стремительную потерю веса, я оказалась сильнее. Злость в венах кипела как смертельно-опасный яд!
Она с острой болью схватила меня за запястье, но я… я со всей силы толкнула её на кухонную скамью, окатив злобным, предупреждающим взглядом, мол: «Только тронь меня! И я за себя не ручаюсь».
— И куда ты пойдёшь? У тебя ничего нет! Денег, образования, работы! — расхохоталась, величественно так, победно. — На панель? Что ж! Тут мозгов особо не надо! Тем более опыта у нас до хрена!
Я старалась не обращать внимания на её грязные гадости.
Влетела в комнату, схватила рюкзак, запихнув первые попавшиеся вещи внутрь.
И также быстро вылетела в подъезд, не давая ей форы опомниться.
— Соняяяя! Соня! Прекрати! Вернись! Я запрещаю! — гналась за мной по лестнице, но было уже поздно. Слова не птицы… Выпустишь — не поймаешь. Они как острые, ржавые иглы… уже вонзились в мою душу и плотно там засели. — Ты ещё встретишь своего мужчину. Который тебя не обманет. Который будет любить тебя искренне. И детки у вас будут. Рождённые в браке, в любви. Ты ведь молодая, красивая, умная!
Пауза.
— Постой!!! Я погорячилась… — последний, сдавленный стон.
И мертвая тишина.
***
Когда я, рыдая, задыхаясь от обиды, выскочила на улицу, не понимая вообще, куда мне бежать, у кого просить помощи, не успела я было сделать и пары шагов, небеса обрушились на меня бешеным ливнем.
Замечательно!
Заебись вообще!
Я промокла как бродячая кошка, всего за долю секунды. Хотя, теперь меня можно смело так назвать — бродяжка.
В
— Соняяяя! — как будто кулаком в спину. Не людским, страшным таким рыком.
Преследование продолжалось.
Испугавшись, я бросилась в темноту, к дорогое, заприметив блеклый свет фар.
Если повезёт — поймаю такси.
В такую погоду, на ночь глядя, разве что бухой кретин сунется из дому.
Тот человек, ехавший за рулем темно-синей иномарки, не сразу заметил пешехода, выскочившего на дорогу.
Махнув рукой, стоя на пешеходном переходе, я тут же опешила, отскочив в бок, закрыв рот руками. Водитель сам испугался. В пелене из дождя и тумана он не сразу меня заметил. Резко дал по тормозам и машину занесло на мокром асфальте. С громким скрежетом, правое переднее колесо заскрипело в паре сантиметрах от моей ноги, а перед глазами, в этот чудовищный миг, пронеслась вся моя жизнь. Машину вертело юлой, словно здесь, вместо асфальта, горе-рабочие положили не смолу, а лёд.
Весь этот чёртов хаос мелькнул перед глазами, как фильм ужасов, в замедленной съемке.
Мощный грохот.
Звон стекла.
И машина врезалась в столб. От силы удара столб накренился вправо, а из капота покореженной иномарки повалил дым.
Четче всего я слышала, как кричала мама. Просто потому, что я, во время ДТП, запаниковала, неосознанно упала на корточки, обхватив себя руками, особенно живот, и затихла, зажмурив глаза, задержав дыхание. А она, вероятно, подумала… что меня сбили.
Оклемавшись от шока, ничего лучше не придумала, как перебежать дорогу и скрыться в кустах. Через пять минут тут будет полным-полно полицейских. А меня, возможно, заставят отвечать за урон, нанесённый владельцу недешёвенькой «Ауди».
ГЛАВА 5.
— Ало… К-Карина… — трясусь от страха и холода, — Нужна т-твоя помощь.
Подруга ответила лишь с двадцатого гудка. Вялым, пьяным голосом.
А я, прячась в каких-то грязных кустах, в соседнем районе, в которые выбрасывают мусор, тряслась и заикалась так, что зуб на зуб не попадал.
Из меня текло, как из крана. Дождь всё лил и лил, усиливаясь с каждым часом.
— Сонька? Это ты?? — буркнула, видать, пьяная в стельку.
— Хто там? Очередной т-трахаль? Ик. — Какие-то помехи, матерщина, мужской, прокуренный бас. — Ты сёдня моя, шлюха, до самого р-рассвета! Я ж, нах*й, заплатил.
— Заткнись, долба*б. Подруга моя. — Связь постоянно обрывалась. Видимо, этот мат был адресован не мне. — Что т-такое?
— Прости, наверно не вовремя. — В трубке послышалась какая-то возня, пара шлепков, два грубых «бл*ть» от Карины, и быстрые, хлюпающие толчки. — Я из дома убежала. Навсегда н-наверно. — Продолжаю трястись, стучать зубами. — С матерью сильно поругалась. Мне некуда идти.