Сладкая месть
Шрифт:
Она взглянула ему в лицо.
— Это был твой отец, Джо. Тот человек, который в меня стрелял.
— Отец? Но…
— Он тогда не погиб в огне. Его тело, по крайней мере, пережило это испытание, к несчастью, этого нельзя сказать о его рассудке.
— М-мой отец пытался тебя убить?
Рейн кивнул.
— Малком оказался прав. Мы не там искали. Когда он расспросил Бэркли Петерса, он узнал, что случилось на самом деле. Петерс скрывал безумие твоего отца.
Он как можно мягче рассказал ей о том, что ее отец сидел в сумасшедшем доме, но бежал.
— В том состоянии, в котором он находился, сэр Генри был не в силах отличить меня от моего отца, мы оба в его глазах были в ответе за воображаемые преступления. И это он поджег дом, Джо.
— Что?
— Твой отец поджег дом. Мы с Малкомом уехали в Кингсбюри в надежде его найти. Но, добравшись туда, узнали, что он уже уехал. Мы поняли, что он направился сюда, но уверенности в этом не было. К тому времени, когда мы проследили его окольный путь, он опережал нас уже на несколько часов. Я опрометчиво полагал, что в мое отсутствие ты будешь в безопасности. Мне никогда не приходило в голову, что он может совершить что-либо подобное.
Он обернулся на дымящиеся развалины западного крыла, еще вспыхивавшие местами красными огнями.
— Я могу лишь благодарить Бога, что не опоздал.
Джоселин прижала дрожащие пальцы к вискам. У нее на сердце лежал камень, оно невыносимо болело.
— Где он?
Рейн подбадривающе обнял ее.
— Он остался там, Джо. Малком видел, как он вошел в дом. Он был весь покрыт страшными шрамами, ошибиться было невозможно.
Джоселин вздрогнула.
— Боже милосердный.
— Малком пытался его найти, но не думаю, что сэру Генри удалось выйти оттуда живым. На него упала балка. Харви считает, что сэр Генри умер еще до того, как до него добралось пламя.
Пальцы Джоселин вцепились в лацканы сюртука Рейна. Она зарылась лицом в его рубашку, слезы текли у нее по щекам.
— Не стесняйся, дорогая. Выплачь это горе. Теперь прошлое позади. Как только ты его забудешь, мы сможем двигаться дальше.
Джоселин вгляделась в красивое лицо мужа. Несмотря на усталость и черную копоть, оно в каждой черточке выражало любовь и беспокойство за нее. Она знала, что такая же любовь горит и в ее сердце.
— Я люблю тебя, Рейн.
Он нежно поцеловал ее.
— Мне никогда не надоест слышать это от тебя.
— Я люблю тебя, — повторила она. Рейн поцеловал ее, радуясь, что это правда.
Эпилог
Ямайка, 1809 год
Раздался еще один ужасный крик, потом еще и еще, все громче и громче.
— Уже почти все, — утешала Джоселин, вытирая пот со лба Читы. — Просто продолжай толкать. Все идет прекрасно.
— Уже показалась головка, — объявила Долли. — Худшее позади, милочка. Еще один толчок и все.
Чита повиновалась, тяжело дыша и борясь с ужасной болью. Хотя это были уже вторые ее роды, они шли труднее, чем предыдущие. Ее дочка появилась на свет сравнительно легко. А этот сильный ребенок Пауло был куда упрямее.
— Толкай! — приказала Джо.
— Я толкаю, — измученная и отчаявшаяся Чита разразилась потоком испанских ругательств, но еще одно усилие дало результат. Маленькое тельце скользнуло в подставленные Долли руки.
— Все, справилась, милочка!
Пока Джоселин перерезала пуповину и убирала послед, Долли похлопала младенца по попке. Едва он издал мощный крик, как дверь распахнулась и влетел Пауло.
— Что такое? Что случилось?
Джоселин рассмеялась.
— Как раз то, что должно было случиться. У тебя очаровательный сынок.
— А Чита? С ней все в порядке?
— Она в порядке, Пауло, — Джоселин протянула завернутого в одеяло младенца. — Такой же черноволосый и черноглазый, как отец.
И без того широкая грудь Пауло стала казаться еще шире. Он полюбовался своим ребенком, потом подошел к Чите, наклонился и поцеловал ее.
— Obrigado — спасибо, моя милая женушка, — он глупо улыбнулся женщинам. — И вам спасибо, друзья.
И тут в дверях показался Рейн.
— Так у тебя сын? — Он подошел к другу и похлопал его по спине. — Теперь у Эндрю Аугустуса будет товарищ. Мои поздравления.
Он радостно улыбнулся Джоселин.
— Я думаю, дорогая, что нам пора заняться делом и позаботиться о подружке для маленькой Серены.
Серена была первым ребенком Читы и приносила Пауло огромную радость, уступавшую лишь радости его жены.
— А теперь идите-ка вы отсюда. Дайте моему ягненочку роздых.
Джоселин пожала Чите руку, Долли уложила ей под бок малыша. Хотя Пауло остался рядом с уснувшей женой, остальные вышли. Долли отправилась в детскую, чтобы присмотреть за маленьким Эндрю. Рейн тихо закрыл дверь.
— Хочешь дочку? — спросил он у Джо, когда они остались одни.
— Ты же знаешь, что да.
— Тогда почему бы нам не пойти и не узнать, не удастся ли мне ее сделать?
Джоселин улыбнулась. Господи, как же она его любит. После пожара эта любовь выросла в десятеро.
Она, конечно, оплакивала отца, но утешилась быстрее, чем думала. За четыре года до этого она уже пережила его смерть и примирилась со своей потерей. А этот человек был ей чужим. Она сожалела о том, что ему пришлось пережить, но вскоре она уже смогла оставить переживания в прошлом.
Огонь удалось остановить прежде, чем сгорел весь дом. Пострадало только западное крыло. Его перестроили еще с большим размахом, добавив несколько запасных лестниц.
Джоселин почувствовала, как Рейн обнял ее за талию, увлекая в спальню.
— А как же Александра? Она в любой момент может вернуться.
Алекса отправилась в гости к соседям в Тамаринд. Они отослали ее из дома подальше от страшных криков Читы. Бедняжке и так пришлось пережить немало.
— С ней все будет в порядке, — заверил Рейн. Он крепко поцеловал жену. — Идем.