Сладкая отрава (сборник)
Шрифт:
— Тогда пошли…
Ох, как я разозлился на нее и на себя самого! Схватил с земли сетку с фруктами и зашагал к дому. Она плелась рядом, руки безвольно болтались. В голове у меня словно ударами молотка отдавалось цоканье ее каблучков по дороге.
25
За ужином мы почти не ели и не разговаривали. Нам нечего было сказать друг другу. Солгав, я сам создал такую правду, которая оказалась для нее невыносима. Оставалось только ждать. Я мысленно ругал себя на все лады. Надо было бы придумать какое-нибудь другое объяснение.
Электричество на вилле, естественно, было испорчено. Молния ударила в провода, которые проходили через сад, и никто не позаботился их починить. В общем, дом этот и гроша ломаного не стоил, цена в десять тысяч песет и то была чрезмерной.
При свете спичек мы стали подниматься в спальню. Впотьмах разделись. Она свернулась калачиком спиной ко мне на дальнем конце кровати.
Я безумно хотел ее, но лезть не стал. Знал: она меня все равно оттолкнет, и нелегко будет смириться с непокорностью Марианны. Долго еще в темноте я с горечью думал о своем поражении. И за что только судьба на меня ополчилась? Затянула в смертельный омут и, сколько не вертись, засасывала все глубже и глубже.
Наконец я забылся в тяжелом сне. Мне было жарко… больно… Вокруг меня кружился, будто в водовороте, разложившийся труп Бридона.
Я понимал, что она вполне может убить меня во сне. Ведь во время приступа Марианна собой не владела. Но я не боялся смерти. Я был согласен. Принять смерть из ее рук и так было величайшим подарком.
Я проснулся от сильной жары и увидел, что лежу как раз в солнечных лучах, падавших из окна.
Перебрался на середину кровати. Думал, вот сейчас почувствую кожей прикосновение Марианны, но наткнулся только на ее одеяло. Это оно лежало рядом, и напрасно я придвигался все ближе и ближе, кроме одеяла, рядом ничего не было.
Я открыл глаза. Она исчезла. Я вскочил с постели. Стул, на который она вечером кинула свои вещи, стоял пустой.
Я запрыгал по комнате, пытаясь влезть в штанину. И что-то бормотал так нечленораздельно и жалобно, что и сейчас никак не могу забыть свой голос в это утро.
Наконец мне удалось одеться. Я как раз собирался выйти, как вдруг увидел что-то на столе.
Марианна вытащила спички из коробка и сложила из них слово „Прощай“.
Мои худшие опасения подтвердились! Ушла! Ушла, дурочка! Убежала, потому что считала меня мошенником, жуликом!
Я пытался сообразить, давно ли она ушла. На часах было восемь. А ведь я ничего не почувствовал, не услышал!
Я кинулся из дома. У самой земли стелился прозрачный туман. Повсюду, насколько хватало глаз, виднелась только голая хмурая земля со скелетиками растений.
Не сразу и сообразишь, куда бежать… Машины не было… О, Господи, какой ужас!
Я побежал посмотреть, не взяла ли она денег, но нет, все мои песеты так и лежали в бумажнике. Марианна ушла без гроша, куда глаза глядят… Убежала от меня.
Вместо того, чтобы пойти в деревню, я кинулся по направлению к городу, к пропыленному горизонту. Шел быстро, ссутулив спину в надежде отыскать на каменистой дороге следы Марианны.
Но их все не было… Я бросился бежать прямо перед собой, как безумный, выкрикивая
— Марианна! Мариа-а-а-анна!
В ответ мне только громче жужжали мухи.
Часть пятая
26
Несколько часов подряд я все бежал и бежал. Останавливался только, если навстречу попадался какой-нибудь прохожий, — чтобы спросить, не видел ли он Марианну. Говорил я, конечно, на ломаном испанском, но желание отыскать Марианну было так сильно, что даже удавалось вполне прилично строить фразы на языке Сервантеса. И меня понимали…
Только ответ всегда был одним и тем же:
— No.
Нет Марианны… Наверное, не в ту сторону пошел… Я бежал обратно, мчался по тропинкам, чтобы срезать расстояние… Забегал в раскаленные от солнца деревушки… Хватал местных жителей за отвороты курток…
— Una senorita con cabellos dorados. [62]
Нет, никогда они не видели девушки с золотыми волосами… Таких у них здесь было немного…
Крестьяне глядели на меня с тревогой, наверное, считая сумасшедшим.
62
Сеньорита с золотыми волосами (исп.).
Не знаю, сколько времени продолжалась эта бессмысленная гонка по угрюмой равнине. Мои веревочные сандалии вконец изорвались. Но, даже приволакивая одну ногу, я все тащился вперед.
Все кончено, думал я. Кончено навсегда. Мне ее уже не найти.
Медленно побрел я к вилле, чтобы забрать документы, деньги и краски. Пришлось потерять еще несколько часов, пока удалось отыскать обратную дорогу, ведь во время своих поисков я часто менял направление и в конце концов заблудился.
Когда я наконец увидел у горизонта серый, печальный дом в окружении пожелтевших пальм, то уже буквально падал от усталости…
Самыми тяжелыми оказались последние несколько метров. Ноги сделались, как свинцовые, отказывались повиноваться. Я уткнулся в полуразвалившуюся решетку ограды и прислонился к чахлому деревцу, чтобы хоть немного прийти в себя. И только чуть отдохнув, смог преодолеть последние метры, отделявшие меня от крыльца.
Я увидел ее еще с порога. Она сидела у стола в гостиной, скрестив перед собой руки. И молча смотрела на меня.
Это было последней каплей.
— Ну и дрянь же ты!
Медленно, как паралитик, я взгромоздился на стул напротив. Мы долго глядели друг на друга, и обида моя понемногу прошла, растаяла. Я был счастлив, что все-таки ее нашел. К горлу комком подступили рыдания.