Сладкая отрава (сборник)
Шрифт:
– О, нет...
– Почему? Вы уже поели?
– Да нет, просто я не ем среди дня, чтобы не толстеть, а потом, что обо мне скажут, если увидят в кафе с незнакомым мужчиной?
Сайрус А. Вильям не рискнул заметить, что в отношении репутации куда щекотливее согласиться на свидание наедине, чем на завтрак в общественном месте, да, может быть, он и ошибался? Еще не факт, что в Бостоне правильно судят о таких вещах.
– Как вас зовут?
– Сайрус А. Вильям Лекок.
– Сайрус!
На
– Конечно, меня зовут не Ромео!
Она сразу стала серьезной и с непередаваемым выражением промолвила:
– А жаль...
Американец задался было вопросом, что означают эти слова, но она снова заговорила:
– Вы женаты?
– Нет. А вы, может быть, помолвлены?
Она уставилась на него:
– Вы что же думаете, синьор, будь я помолвлена, я бы сидела сейчас с вами?
Сайрусу А. Вильяму вспомнилась Мика, но он счел неуместным объяснять, что в Вероне, по его мнению, возможно все.
– Я и не воображала, что когда-нибудь буду дружески беседовать с американцем.
– Да и я поднял бы на смех любого, кто сказал бы мне, что настанет день, когда мне будет радостно болтать с молодой итальянкой на уличной скамье... прямо как влюбленный.
– А вы были когда-нибудь влюблены?
– Нет.
Ответ был искренним. Она встала.
– Мне пора. Надо еще кое-куда забежать... До свиданья!
– Джульетта...
Он взял ее за руку.
– Мы ведь еще увидимся?
– А нужно ли?
– Я еще не могу точно сказать, почему, но уверен, что нужно!
Они уговорились встретиться на другой день в это же время на этой же скамье. Пока они прощались, над ними с рокотом пронесся самолет. Это был тот самый рейс, которым Сайрус А. Вильям должен был вернуться в Бостон к Валерии.
Хотя не было еще трех часов, парикмахерская Винченцо Маттеини была полна народу. Сайрус А. Вильям уселся среди клиентов, ждущих своей очереди.
Среди хлопочущих парикмахеров один, самый старший и являвшийся, по-видимому, непререкаемым авторитетом для остальных, как раз и был, как решил Лекок, синьором Маттеини. Занятный тип, необычайно волосатый, с романтической седеющей шевелюрой, пышными усами, щеками, отливающими синевой, не считая заросших шерстью ноздрей и ушей. Темные волосы на пальцах росли до самых ногтей.
Все болтали, и каждый повышал голос, чтобы перекричать шум. Лекок под испытующими взглядами соседей распечатал плитку жевательной резинки и принялся мирно жевать, убаюкиваемый гулом голосов. Вдруг чья-то реплика вывела его из оцепенения:
– Ну, Маттеини, ты мастер!
Лекок угадал: волосатый парикмахер и был хозяин. Он ловко сдернул салфетку с шеи клиента, глядящегося в зеркало, и сказал, склонившись в шутовском поклоне:
– Вот и все, синьор Эдуардо делли Инносенти. Свеж и румян, как мальчик!
– Ага, Винченцо... по крайней мере, с фасада!
Сопровождаемые смехом, оба направились к кассе, и Маттеини сказал:
– Триста пятьдесят лир с тебя, Эдуардо.
Сайрус А. Вильям подошел, когда делли Инносенти говорил:
– Вот, держи пятьсот.
Американец спросил:
– Вы синьор Маттеини?
Винченцо, шаривший в ящичке, обернулся.
– Да. А что такое? Вы от какой-то фирмы?
– Не могу этого отрицать, синьор.
– В таком случае мне ничего не нужно.
– Хотел бы я сказать то же самое о себе!
Винченцо пожал плечами в знак того, что сейчас не расположен к шуткам.
– Значит, триста пятьдесят да пятьдесят – четыреста, да сто – пятьсот...
Пока Эдуардо пересчитывал сдачу, Сайрус А. Вильям выложил на кассу перед Маттеини фотографию Росси:
– Видели когда-нибудь этого человека?
Парикмахер подозрительно взглянул на Лекока:
– А кто вы такой, синьор?
– Полиция... – шепнул американец. И добавил вслух: – Так он вам знаком или нет?
– Нет. Ну, до свиданья, Эдуардо... Амедео, твоя очередь: иди, наведу тебе красоту, ты в этом нуждаешься!
Сайрусу А. Вильяму веселость Маттеини показалась принужденной. Он задумчиво взял фотографию и вышел, убежденный, что надо будет еще наведаться сюда.
По дороге в комиссариат американец гадал, что думает о нем Тарчинини, считающий, что он уехал в Америку, даже не зайдя проститься. Вот он удивится!
– Синьор!.. Эй, синьор!
Лекок машинально обернулся и увидел трусившего за ним клиента Маттеини, который находился у кассы одновременно с ним. Тот, запыхавшись, выдохнул:
– Из... извините, синьор, ноги... ноги у меня уж... не те...
– Передохните, прошу вас.
– Не останавливайтесь, хорошо? Не надо, чтобы на нас обращали внимание.
Заинтригованный Лекок повиновался, и они пошли рядом.
– Так вот, синьор, может быть, я вмешиваюсь не в свое дело, но это насчет карточки, которую вы показывали Маттеини...
Сердце американца усиленно забилось.
– Ну?
– Не понимаю, почему Маттеини сказал, что не знает его.
– А вы его знаете?
– Конечно! Это клиент Маттеини – чудной, правда, но клиент, завсегдатай, ей-богу! Хотя я его с понедельника не видел...
– Действительно, странно, что Маттеини не вспомнил его.