Сладкая смерть
Шрифт:
– Как же в таком случае погиб твой начальник?
– Этого я не знаю, – признался водитель. – Только я знаю, что дело это темное. Возможно, оно как-то связано с нашей фабрикой.
– Что значит «связано с фабрикой»? Объясни.
– Понимаете, наша фабрика – очень прибыльное предприятие, – начал объяснять водитель. – И это кое-кому покоя не дает. Ходят слухи, что у Алексея Викторовича разные люди хотели завод отжать.
– Какие люди? Местные?
– И местные, и приезжие, из Москвы. Поступали ему такие предложения, чтобы он фабрику
– Понятно… А этот охранник, Забродкин, который якобы убил Кашкина, – он какой человек? Он часто с директором куда-то ездил?
– Иван? Да никогда он с Алексеем Викторовичем никуда не ездил! Пустой он человек, никчемный. А самое плохое – пьющий. Даже не понимаю, как его Алексей Викторович на фабрике терпел.
– А что тут удивительного? На любом производстве, наверное, многие пьют, работа-то тяжелая…
– Ничего не многие! Алексей Викторович пьяниц терпеть не мог. За пьянку сразу с работы выгонял. С этим у нас очень строго. Если какой праздник – день рождения у кого-то или Новый год подходит, кроме соков или чая на столе ничего нет. В общем, пьяницам у нас была объявлена война. А Забродкина Алексей Викторович жалел. А зря…
– Но ведь ты не веришь, что Забродкин убил директора? Почему же в таком случае «зря жалел»?
– Что убил – не верю. А жалел все равно зря. Потому что Иван дал себя втянуть в эту обманку с охотой. Тень на плетень навел. Теперь сам срок получит, а потом, глядишь, еще кого-то за собой потащит.
– Ну это мы еще посмотрим, – пробормотал Гуров и открыл дверцу машины. – Ладно, Анатолий, пока давай разговор заканчивать. Но я к тебе, наверное, еще буду обращаться. Ты сейчас куда – назад в административный корпус?
– Да, мне там полагается сидеть, в приемной, – отвечал водитель.
– В таком случае и я с тобой пойду, – решил сыщик.
Глава 4
Они вместе пересекли двор фабрики, поднялись по лестнице и вошли в приемную директора. В этот момент открылась дверь кабинета, и оттуда выглянул низенький лысый человек. Увидев входившего в приемную водителя в сопровождении какого-то неизвестного, низенький воскликнул с чрезвычайно рассерженным видом:
– Ты почему где-то разгуливаешь, Сергиенко? И с кем это ты ходишь? А вы что здесь делаете? У нас тут что, проходной двор?
– Я не с кем-то, а с полковником Гуровым беседовал, – с достоинством ответил на это водитель.
При сообщении, что перед ним знаменитый сыщик Лев Гуров, человек резко изменился.
– Конечно, конечно! – воскликнул он. – Мне говорили, что вы здесь, меня предупреждали, я просто не знал… Конечно, рад видеть, добрый день, заходите!
Таким образом, стало ясно, что перед сыщиком – новый директор фабрики, в прошлом заместитель Кашкина, Рустам Халилов. Сыщик ничего не ответил на трескотню нового руководителя фабрики и вслед за ним вошел в кабинет. Здесь ему тут же предложили
– С брусничным вареньем? – уточнил Гуров. – Нет, спасибо, не хочу ни с брусничным, ни с черничным. Я всего лишь хотел задать несколько вопросов. И не вам, а главному инженеру фабрики Семену Терентьеву.
Лицо Халилова, сиявшее радушием, вновь изменилось; теперь оно выражало озабоченность.
– Очень жаль, очень жаль! – воскликнул он. – Не получится у вас увидеться с Семеном Артемовичем. Он, понимаете, уехал.
– Вот как? – удивился Гуров. – И когда же?
– Да всего час назад улетел, – отвечал Халилов. – В Москву улетел, в командировку.
– Значит, вы его послали?
– Да, я подписал приказ, вот он и улетел.
– И что за потребность такая возникла? Что нужно вашему главному инженеру в Москве?
– А его в Министерство пищевой промышленности вызвали.
– Вот как? Но ведь ваша фабрика – частное предприятие. Как же может министерство вашего работника к себе вызвать?
Халилов нисколько не смутился.
– А что тут такого? – сказал он. – Государство у нас многое решает. Вот захотели в министерстве и вызвали. Какие-то вопросы к нам возникли.
– Какие-то вопросы… – повторил Гуров вслед за собеседником.
Впрочем, он уже не слушал Халилова, не смотрел на него. Он оглядывал кабинет, стараясь оценить каждую деталь увиденного. Затем снова повернулся к новому директору.
– Вы здесь второй день как хозяин сидите? – спросил он.
– Да, вот привыкаю к новой должности, – отвечал Халилов.
– Но вы ничего из кабинета не выносили? Ничего здесь не меняли?
Рустам Халилов пожал плечами.
– Кое-что, конечно, изменилось, – сказал он. – Я собрал все личные вещи Алексея Викторовича и отправил их Надежде Прокофьевне.
– Всё отправили?
– Да, всё: фотокарточку дочери со стола, запасную обувь, бокалы, другую посуду…
– А плащ не отправляли?
– Какой плащ? – удивился новый директор.
– Разве вам здесь не попадался плащ, в котором Кашкин приехал на работу?
Лицо директора покраснело, оно на глазах стало покрываться крупными каплями пота. Было видно, что Рустама Халилова мучают сомнения, он не знает, как ответить на этот простой вопрос.
– Не-ет, не было плаща, – наконец выдавил он. – Вообще никакой одежды не было.
– А ружье? – продолжал допрашивать Гуров. – Ружье вам не встречалось?
– Нет, не было никакого ружья, – уже увереннее отвечал Халилов. – И не могло быть: ведь оружие полагается хранить в специальных оружейных шкафах, а здесь такого нет…
– А документы? Письма? Служебные бумаги?
– Все документы на столе просмотрел капитан Теребякин, – объяснил новый директор. – Что нужно было для следствия, он забрал. Так что ничего не осталось.
– Значит, ничего не осталось… – повторил вслед за ним сыщик. – Но мебель-то осталась старая, верно? И машина в гараже прежняя. Тут вы будете что-то менять?