Сладкая соль Босфора

Сафарли Эльчин

…За прошедшие месяцы не писал писем. Совру, если скажу, что времени не было. Боялся. Вот в чем причина. Боялся сделать больно. Потому что на тот момент мне больше всего хотелось написать тебе всего четыре слова. „Не жди меня, прошу, забудь“. Тогда думал, больше никогда не вернусь сюда. За прошедшие месяцы часто покупал билет до Турции, возвращался домой и… сжигал его в камине. Смелости вернуться в Стамбул не хватало. Да и слишком многое держало меня вне Стамбула. Люди, обстоятельства, события… И наконец, вне Стамбула меня держала ОНА. В реальности она прогоняла, вторила — живи своей жизнью, ты не обязан быть со мной. Я молчал. Хотел уехать. Ноги не шли. Любил ее. До сих пор люблю. Хотя она покинула этот мир… Когда ее не стало, я днями напролет лежал в когда-то нашей с ней спальне. Задавался вопросом. Неужели прошлое никогда не отпустит меня обратно в Стамбул? Оно вцепилось мертвой хваткой… В итоге смог оторваться, так как жить без вас невыносимо. Без тебя, Гюльбен, Нилюфер, Босфора. Наконец, без самого

Стамбула… Меня подтолкнула мама. В один дождливый день собрала мои вещи, посадила в такси, всучила в руки билет: „Езжай. Обрети себя заново, балам! [30] “ Произнесла важные слова, поцеловала, заплакала. Дверь такси захлопнулась… И вот я снова с вами… Мама-Скорпион всегда одолевала мою нерешительность. И в этот раз она опять помогла… Я в Стамбуле. В этом ее заслуга. В этом твоя заслуга. В этом заслуга многих. Ваша любовь перетянула меня обратно сюда… Теперь жизнь совсем другая. Стал сильнее. Еще сильнее…

30

Малыш (азерб.).

…Соскучился. Хочу увидеть твои глаза, мое стамбульское солнышко. Напиши ответ, приезжай в Стамбул. Красные тюльпаны ждут тебя… Говорят, в Анкаре они пахнут иначе… Целую. Обнимаю. Твой возвратившийся друг.»

Глава 10

(…Когда двое смотрят на луну с разных концов земли, они непременно встречаются взглядами…)

…Ночной Стамбул расшит кружевами. Кружевами страсти, волшебства, шумного молчания. С наступлением ночи для своих жителей Стамбул делится на две, совершенно отличные друг от друга дольки. Для кого-то превращается в эпицентр барабанного ритма, мерцающего неонового света, загорелых тел, движущихся в желто-бордовом тумане дискотек. Для кого-то становится теплым убежищем. Убежищем, похожим на укромное местечко в одной из больших скал Мраморного моря. На ночном небе бриллиантовые звезды, оранжевый свет полыхающего костра, треск поленьев смешался с шумом прибоя. Рядышком, совсем близко — частичка тебя. Смотришь в любимое лицо, понимаешь, что сейчас тебе наплевать на все происходящее за пределами вашего мирка. Мирка для двоих…

В ночном Стамбуле витают тысячи терпких запахов, разных степеней насыщенности. Замираю на центральной площади города души. Вдыхаю витающие в воздухе многоцветные ленточки запахов. Согревающий душу аромат, прилетевший с апельсиновых плантаций на окраине Ан-тальи. Отмеченный специями запах горячего чечевичного супа в темно-красной кастрюльке на кухне одной из уютных квартир Кадыкёя. Дым сигарет — тайком от строгих домочадцев ее раскуривает старенькая зеленоглазая бабушка Сезен в инвалидной коляске. Дурманящий флер золотого «Жадора». Им обрызгивается поп-дива Хулия Авшар перед очередным эфиром на канале «D». Цитрусовый запах упругой кожи 22-летней турчанки, засыпающей в горячих объятиях любимого… Запахов тысяча. По ночам они наслаждаются свободой. Вылетают из окон сотни домов, устремляются в центр города, смешиваются в единый пушистый клубок…

…Царица ночного Стамбула луна. Она везде разная. В Москве немного зловещая, в Тбилиси маленькая, беленькая, как будто улыбающаяся, в Баку отдаленно-очаровательная, в Таиланде — чересчур беспокойная. Стамбульская луна умиротворенная. На ее поверхности не кипят вулканы страха. Если над ней пролетают длиннохвостые кометы, то они мгновенно разлетаются на оранжево-бордовые крупицы, окутывая стамбульскую луну изумрудной пыльцой…

Грубые космические булыжники облетают царицу ночи стороной. Она защищена. Защищена сотнями любящих сердец. Их тепло заставляет луну забыть о собственном небесном одиночестве. Тетушка Нилюфер искренне любит царицу ночи. Ждет, любуется, восхищается. Она называет ее «отражением глаз». «Когда двое смотрят на неё с разных концов земли, они непременно встречаются взглядами», — объясняет моя турецкая богиня, наслаждаясь турецким кофе с яичным желтком. Она готовит его исключительно в полнолуние. «В это время такой кофе превращается в эликсир силы. Выпьешь кружку, душевные раны моментально заживают, сотни капель невыплаканных слез прорвутся наружу соленым потом», — рассказывает Нилюфер, растирая яичный желток старинной серебряной ложкой. Тем временем Айдынлыг завороженно следит за процессом, потихоньку засыпая в бежевом тоннеле лунного света. Он проник в квартиру из большого окна гостиной, создавая магическую ауру…

Как только тетушка Нилюфер засыпает в кресле-качалке, я, укрыв ее синим пледом из козьей шерсти, отправляюсь по темным улицам на встречу с Босфором. В полнолуние мой романтичный друг с нетерпением ждет гостей. Он боится оставаться наедине с луной. Потому что она могущественна. Она царица — недосягаемая, властная, сильная. Стамбульская луна легким движением руки правит босфорской водой. Вызывает приливы, отливы. «Я слишком самодостаточен, чтобы повиноваться ей. Чертовка пользуется властью… Ненавижу отливы. Ведь таким образом я отдаляюсь от берега. Берега, где ты, Айдынлыг, и еще много моих друзей», — дуется Босфор, хмурясь, как обиженный ребенок.

Меня смешит ругань Босфора. Напеваю ему слова из известной песни: «…боль тем и полезна, что заставляет двигаться дальше». Босфор возмущается пуще прежнего: «Ты издеваешься?! Лучше бы подсказал, как загнать злюку за толстые облака. Мне не больно. Просто не терплю, когда мною помыкают!» Опускаю голову, чтобы друг не заметил улыбки. Когда Босфор злится, он становится еще более очаровательным. «Родной, луна вовсе не властная, как ты думаешь. Просто она выполняет возложенную на нее миссию. У нее она своя, у тебя — своя. К примеру, ты излечиваешь одинокие сердца. Она же вдыхает в слабых силу, в ущемленных — надежду. Лучше смирись. Луна пробудет в гостях недолго. Не забыл, что говорят турки? Гостей надо принимать как божьих посланников».

…Сижу на безлюдном берегу, успокаиваю Босфор. Сказанное оказывает действие. Волны постепенно исчезают, пена от них превращается в пузырьки. Недовольная гримаса сменяется прежним спокойствием. Подхожу к нему ближе, крепко обнимаю. Шепчу на ухо: «Ты не такой, как все. Ты удивителен. Ты всегда с нами. И мы всегда с тобой!..» Босфор засыпает. Возвращаюсь домой. Царица ночи медленно исчезает. Темные краски сменяются светлыми… Приходит рассвет…

Глава 11

(…Родина прекрасна в картинках болтливого телевизора — всегда можно переключить канал…)

…Добраться до мечты — значит пройти тест на выносливость. Почему-то заполучить мечту с легкостью нереально. Непременно преодолеешь непреодолимое. Только тогда шоколадные тучи рассеются, выглянет мандариновое солнце. Звучит сказочно. Так на самом деле… Дорога до Стамбула пролегает сквозь преграды, постижения. На эту дорогу вступают лишь те, кто решил привязать сердце к сердцу Стамбула. Привязать красно-бордовыми капиллярами, невидимыми венами. Они переполнены нектаром желания. Желания познать себя… Мой город, который правильнее именовать «родиной», отпускал меня тяжело. Баку — город верный. Такой же искренне-верный, как мусульманская женщина. Баку стерпит многое во имя верности. Даже простит предательство одного из своих. Лишь бы это был Свой…

Когда тонкий билет в другую страну ждет регистрации, а чемоданы лежат наготове, у Баку замирает сердце. Он и так пережил массовый отплыв лучшего с последующим наплывом худшего. С тех пор каждый отъезд остатков лучшего наносит кровавые удары. Баку плачет тайно. В себе. Баку чаще плачет от горя, чем от счастья. Просто слезы почти незаметны — высыхают под налетами каспийского ветра. Мое прощание — не предательство. Мой отъезд — побег к самому себе. Как жить без собственной тени?..

…Когда до отъезда в город души остаются два месяца зимы и один месяц весны, невидимые хранители Баку направляют на меня армию переубеждений. «Обалдел, в Стамбуле дорогая жизнь! Турки — хорошие актеры плохого театра. У них великолепная внешняя культура. Внутренняя — ноль». «У тебя здесь друзья, родня. Зачем там жить одному?! Хорошо, пусть не одному, но без нас, любимых родственничков, во всяком случае». «Там нет того постоянства, что есть в Баку. Там все слишком быстро». Снегопад наставлений заносит, дышать сложно, губы обморожены, в голове сумбур из разноцветных снежинок. Бегу от непогоды. Ноги в серых унтах утопают в снегу. Падаю, поднимаюсь. Все равно продолжаю путь. Достигаю цели. Снег сменяется солнцем. Теперь тепло…

…Родина прекрасна на расстоянии вытянутой руки. Родина прекрасна в картинках болтливого телевизора — всегда можно переключить канал. Родина прекрасна, когда в руках авиабилет в будущее, с обязательным возвращением в настоящее. За яркой надписью «родина» непременно фон из субъективных красок. У каждого родина своя. У кого-то она начинается с «картинок в букваре». У кого-то начинается с чего-то своего, индивидуального. Так на самом деле…

…В мониторе белоснежного «Apple» всплывают голубые окошки с фиолетовыми словами. Пересекая виртуальную галактику, они дотрагиваются до сокровенных участков души. Пишут любимые, плюшевые ребята. Они — Свои. Для дружбы расстояние — пустяк. Вчитываешься в каждое слово десяток раз, словно не можешь напиться эликсиром счастья. Тебя накрывает соленой волной, к глазам подступают прозрачные слезы. Щеки краснеют, словно под кожей лица разлился бурачный сок. До приезда друзей остался один месяц осени и два месяца зимы. Совсем скоро будешь обнимать, целовать их в суетливом вестибюле аэропорта Ататюрка. Совсем скоро Новый год. Мой очередной Новый год в Стамбуле. Совсем скоро счастье преодолеет расстояние. Это не сказка. Так на самом деле…

Глава 12

(…Убегать от самого себя — значит убегать в неизвестном направлении…)

…Вне Стамбула закрывался на замки. Тысяча замков, замочков. Тысяча замочных скважин. Думал, убегаю от людей. В действительности убегал от самого себя. Без видимых причин. Просто так комфортнее. Безболезненно… Город, где я родился, похож на Стамбул. Город, из которого убежал, душевно совсем не похож на Стамбул. Он не хуже, не лучше. Он другой, не такой, как я. Стамбул ведь мой брат-близнец. С таким же количеством лабиринтов в душе, с таким же восточным гулом, с таким же запахом моря в порах имбирной кожи…