Сладкая улыбка зависти
Шрифт:
Церемониймейстер назвал имя другой девушки, и царская чета перешла к следующей группе гостей. Натали Белозёрову представили третьей. За головами царедворцев Ольга разглядела мать подруги – графиню Софью, и незнакомую величественную старуху. Княжна успела заметить, как императрица улыбнулась Натали и как девушка расцвела.
«Елизавета Алексеевна словно ангел – всех ободряет. Наверное, будет легко ей служить», – с надеждой подумала Ольга.
Царская чета переходила от одной фрейлины к другой. Наконец представление закончилось. Елизавета Алексеевна взяла под руку государя, и они направились к той же двери, из которой вышли. Ольга вновь присела в низком реверансе, но успела поймать лукавый взгляд императора, брошенный князю Черкасскому. Двери за царской четой захлопнулись, и все заговорили свободнее.
– Государь, наверное, никогда не забудет твоей шутки, – тихо попеняла мужу Катя. – Каждый раз, как меня видит, обязательно тебе подмигивает!
– А как Алекс пошутил? – полюбопытствовала Ольга.
– Когда твой брат представлял меня государю, он сказал, что я – «его княгиня», – хмыкнув, объяснила Катя.
– Я сказал правду, и император оценил шутку, раз до сих пор её помнит.
Ольга поискала взглядом свою подругу и спросила:
– Здесь Натали Белозёрова. Можно я к ней подойду?
– Давайте подойдём вместе, – решил Алексей, – я давно не видел Соню и её девочек.
Черкасские двинулись к окну, где стояли Белозёровы. Графиня Софья сияла.
– Я очень рада, что у Натали появится во дворце подруга, – призналась она. – Теперь, когда наша Мари выходит замуж, боюсь, моей младшей дочке будет одиноко. – Графиня замолчала, но вдруг, что-то вспомнив, спросила: – Холли будет жить во дворце или дома?
– Нам сказали, что всем фрейлинам обязательно выделяют комнаты, но, если у них нет обязанностей на текущий вечер, они могут уехать домой. Утром, до выхода обеих императриц, фрейлины обязаны вернуться, – объяснила Катя. – Я думаю, что Холли в основном станет жить дома.
– Я тоже так решила для Натали. Только вот мой папа в Италии совсем плох, боюсь, мне придётся уехать. Уговариваю матушку не возвращаться в Москву, а пожить в столичном доме, но она колеблется, – вздохнула графиня.
– Не могу! У меня в Москве слишком много обязательств, – пробасила её свекровь.
В разговор вмешалась Катя:
– Натали может приезжать к нам. Да и того проще – пусть поживёт, пока вы не вернётесь из своей поездки.
Белозёрова обрадовалась:
– Вот спасибо! Как хорошо всё устраивается: и матушку домой отпустим, и я буду спокойна.
Заметив, что они остались в зале одни, оба семейства распрощались. Ольга еле вытерпела поездку в экипаже. Дома она улучила момент и, оставшись с невесткой наедине, бросилась ей на шею.
– Катюша! Как же ты это придумала? Ведь если Натали станет жить у нас, то князь Сергей обязательно сюда придёт!
– Потому и придумала, что хорошо знаю Курского. Он – человек благородный и, чтобы ни думал обо мне и Алексее, племянницу свою в одиночестве не бросит, – объяснила Катя и уже строже закончила: – Но дальше ты уж сама разбирайся, сводничать я не стану. Это нехорошо!
– Спасибо тебе, милая, я обязательно справлюсь… Надеюсь, что справлюсь!
Катя ободряюще улыбнулась, но, решив не развивать больше скользкую тему, попрощалась и вышла. Княгиня сильно сомневалась, что у Сергея Курского и её собственного мужа хватит благоразумия переступить через уязвлённую гордость.
«Будь что будет! – подумала она, – Холли достойна счастья, и раз она уверена, что ей нужен только Курский, пусть уж девочка его получит. Знать бы ещё сколько воды утечёт и сколько раз деревья сбросят листву, провожая уснувшее лето, прежде чем это мечта исполнится».
Глава шестая
Трудный разговор
5 декабря
Бесконечный парк, газоны в облетевшей листве и белесая дымка дождя – картина навевала меланхолию. И так тошно, а тут ещё и природа грусти добавляет. Граф Кочубей отвернулся от окна и взглянул на свой портфель. Убрать вещи или оставить? Ситуация казалась очень скользкой. Виктор Павлович не зря обратился к императрице-матери. Отношения августейших супругов не ладились так давно, что предсказать ответ императора на обвинение в адрес Елизаветы Алексеевны не составляло труда: он разведётся с супругой и отправит бедняжку домой к матери. А потом что? Княгиню Нарышкину на трон?
«Упаси Бог от такой напасти, – ужаснулся граф и перекрестился. – Только панны нам в императрицах и не хватало. Тогда вся Польша тут кормиться будет!»
Возможно, он преувеличивал, но Нарышкину граф не любил (в чем, впрочем, был совсем не одинок), дама сия оказалась на редкость легкомысленной, да и, честно сказать, недалекой и никак не могла равняться с умницей Елизаветой Алексеевной. Пока у царской четы сохранялось текущее статус-кво, оставалась надежда на примирение, тем более что ни для кого не было секретом, как Елизавета Алексеевна жаждет воссоединения с мужем.
«Неужели такая женщина могла решиться на приворот? – в очередной раз спросил себя Кочубей. Он вспомнил тонкое, почти прозрачное лицо императрицы, на котором остались одни грустные голубые глаза, и сразу же отверг эту мысль. – Нет, это невозможно! Только не она».
Впрочем, догадки и домыслы были ему не по чину, его оружие – сведения, улики и доказательства. Кочубей покрутил в руках кольцо с горящей в огне бабочкой, кинул его в портфель, а потом сгреб и остальное. Тут стукнула дверь, и в кабинет вошла хрупкая дама в лиловом платье. Уже немолодая – скорее всего, под сорок – она казалась простой и милой. У плеча на голубой ленте поблескивал бриллиантами шифр – фрейлина… Граф давно знал Орлову, и для него не было тайной, что императрица поручает этой даме самые деликатные дела. Орлова улыбнулась, и её умные голубые глаза потеплели.
– Здравствуйте, Виктор Павлович! Государыня сказала, что вы хотите ввести меня в курс какого-то дела.
Без лишних слов прошла она к столу, села в кресло, где прежде сидела императрица, и сказала:
– Я слушаю…
Кочубей на мгновение задумался. С чего же начать? Наверное, следовало рассказать о мадам Клариссе. Он так и сделал:
– Дело в том, Агата Андреевна, что на Охте нашли убитой одну француженку. Дама сия была особой сомнительной. Лет десять назад приехала вроде бы в гувернантки, но осела в столице и устроила здесь… – Кочубей вновь, как и с императрицей, запнулся (дамы всё-таки), но закончил: – В общем, её заведение предназначалось для женщин.