Сладкий дикий рай
Шрифт:
Он быстро выбрал то оружие, которое считал необходимым, и пошел прочь. Следом за ним большинство людей также покинуло часовню.
По счастливой случайности конюшня не пострадала от огня. А вот сам дом вместе с роскошными вещами, столь милыми когда-то Джесси, обратился в попел. Джейми обошел кругом дымившиеся руины и вывел из денника своего жеребца Ветерка. Вскочил на нервно прядавшего ушами коня и двинулся к воротам.
– Джейми!
Ему навстречу выскочил запыхавшийся сэр Аллен со свежей рубашкой и целой, не испачканной кровью кожаной курткой. Камерон задержался,
– Спасибо.
Тут подоспели и другие колонисты. Они принесли фляжки с водой, вяленое мясо и прочие мелочи, так необходимые в пути, – все, что успели разыскать. Сэр Аллен умудрился раздобыть даже отличный лук с полным колчаном стрел.
У ворот Джейми еще раз остановился и посмотрел на грязные, в крови, тревожные лица. И подумал, что может всех этих людей считать своими друзьями. Это были его люди, его соратники, готовые поделиться с ним последним куском, хотя так много потеряли сами. И несмотря на снедавшую этих людей боль и тревогу, Джейми сумел увидеть их невероятную силу. Они снова построят свой поселок, восстановят все, что уничтожил огонь. Они с болью будут оплакивать погибших родных, но они останутся, и рано или поздно эта земля станет принадлежать им по-настоящему и принесет достаток и счастье.
Джейми взмахнул на прощание рукой, повернул Ветерка к лесу, направляясь на запад, в самые глухие дебри, служившие прибежищем племенам союза Поухатана.
Глава 18
Они скакали без передышки до самой ночи, и когда наконец сделали остановку, Джесси от усталости едва соображала, что происходит. Она ослабела настолько, что без сил повалилась на руки индейцу, который стащил ее с коня. Пленницу подхватили и понесли куда-то в центр становища, к самой большой из необычных хижин с двускатной крышей. Индейцы были повсюду, они следовали за ней по пятам, издевательски хохоча и. издавая крайне непристойные звуки. Слава Богу, Джесси их почти не замечала. Дикари с отвращением плевали ей под ноги, но пока не трогали. Их решительно растолкал пленивший ее воин, прокладывая себе путь к дому вождя. Элизабет тащили туда же следом за сестрой.
Когда они подошли к хижине, вокруг воцарилась настороженная тишина. Прозвучал чей-то повелительный голос, и Джесси опустили на землю. Прошелестели шаги, и над Джесси склонился высокий индеец. Как и прочие дикари, он был полуголым, в одних замшевых лосинах, с ожерельем из когтей и ракушек вокруг шеи. Пронзительные глаза казались невероятно темными, а властные черты лица невольно внушали почтение. Джесси встрепенулась, облизала потрескавшиеся губы и попыталась заговорить:
– Пован! – прошептала она еле слышно.
– Женщина Камерона, – утвердительно промолвил он.
Его лицо помаячило над Джесси еще немного и исчезло. Вождь вернулся к Джесси с ковшом воды. Она с благодарностью потянулась к живительной влаге, но была слишком слаба. Пован поддержал ей голову. Ах, как хорошо напиться вволю! Джесси откинулась на пол, совершенно обессиленная.
Тогда Пован встал, прошел к выходу из хижины и
Пока мужчины спорили, что-то зашуршало совсем рядом. Джесси устало открыла глаза и увидела Хоуп.
– Поканок говорит, что ты его пленница, что он тебя привез. И он будет решать, подвергнуть тебя пытке и казнить или оставить, и тогда ты станешь его рабыней.
Джесси не смогла подавить дрожь. Она была такая беззащитная, измученная и несчастная, и к тому же груди распирало от избытка молока – ведь она в последний раз кормила Дэниела еще до рассвета! Бедра были сбиты в кровь во время скачки, голова раскалывалась от боли, все тело ломило – и все равно она не желала умирать.
А уж тем более умирать так, как предписывал обычай памунки. Она не хотела чтобы ее внутренности украсили жертвенный камень их языческого божества.
– О Господи! – вырвалось у нее.
Джесси попыталась сесть. Хоуп помогла ей. Элизабет лежала на циновке здесь же, рядом. Джесси осторожно подползла к сестре. Элизабет казалась белее мела, она так и не пришла в себя. Джесси взяла ее за руку и нащупала слабый пульс. Может, так оно и лучше. Вряд ли Элизабет вынесет пытку неопределенностью, дожидаясь решения их судьбы.
– Пован возвращается! – зашептала Хоуп. – Сегодня тебе ничто не угрожает. Они решили дать тебе выспаться.
Джесси вернулась туда, где ее бросил Поканок. Она вытянулась на полу и закрыла глаза. И тут же почувствовала присутствие вождя памунки: индеец стоял и внимательно разглядывал ее. Он что-то спросил у Хоуп, и та чуть слышно ответила. Вождь презрительно фыркнул и отвернулся. Он сел возле открытого очага, дым из которого уходил в отверстие, видневшееся в середине крыши. Прозвучала отрывистая команда – Хоуп велели подойти поближе. На огне готовилось какое-то варево, и Джесси решила, что Хоуп приказали прислуживать вождю.
Потянулись мучительные, бессонные часы. Джесси лежала, настороженно прислушиваясь. То и дело мелькала мысль о побеге, на который все равно пока не было сил. Да и не следовало сердить Пована – он теперь ее единственная надежда.
Наконец Пован растянулся на своей циновке.
Вскоре вождь заснул.
При одной мысли обо всем, что случилось за день, Джесси хотелось вскочить, схватить какой-нибудь кинжал и перерезать индейцу глотку. Ее трясло от желания отомстить. Но на шум сбегутся дикари и прикончат ее на месте, а потом убьют Элизабет, да и Хоуп в придачу.
Джесси не хотела умирать. Она хотела выжить любой ценой и вернуться к сыну и к Джейми. Если он не погиб.
Если не погиб.
Джесси беспокойно заметалась на грязном полу, терзаясь от душевной муки. Никогда в жизни она не испытывала такого сильного желания оказаться рядом с Джейми – немедленно, сейчас же. Она хотела помолиться, но смятенный, измученный рассудок отказывался подчиняться, она не смогла даже правильно прочесть молитву.
Так и лежала, обливаясь слезами, пока не забылась тревожным сном.