Сладкий грех
Шрифт:
— Конечно… но только если я начну с вами спать. Есть слово, характеризующее женщин, идущих на такие сделки, мой дорогой герцог, и я не хочу принадлежать к их числу. А теперь, если вы позволите…
Она взглянула на китайскую ширму в углу комнаты и выжидательно посмотрела на него.
Вайльд смущенно нахмурился. Ну как тут можно было очаровывать женщину, когда та шла на свидание с ночным горшком?
— Миранда, я подожду снаружи, и мы продолжим нашу дискуссию.
Она разочарованно вздохнула.
— Боже мой, Вайльдхевен, какое же вы упрямое
Она слегка поклонился.
— Не отрицаю.
Она указала на дверь.
— Уходите.
— Я буду за дверью, — предупредил он, с трудом сдерживая смех. Боже, она была прелестна, даже когда злилась!
Она скрестила руки на груди и ждала, пока он закроет дверь. Прежде чем выйти в коридор, он шутливо отдал ей честь и, выходя, краем глаза заметил, как мелькнули сапфировые юбки, когда она юркнула за ширму.
Он ждал в холле, представляя, как она там возится с многочисленными юбками. Он думал о ее изящных маленьких ручках, приподнимающих платье слой за слоем, постепенно обнажая ее изумительные ножки… В свое время ему приходилось раздевать многих женщин, и для него не составляло особого труда шаг за шагом представить, как она, обнаженная и горячая, оказывается в его постели с разведенными бедрами…
От этих сладких мыслей его отвлекли голоса. По лестнице поднимались три дамы — Офелия Оукли и еще две дебютантки. Они щебетали как сороки. Поднявшись на этаж, все они вопросительно на него уставились. Не желая выглядеть нелепо, он кивнул дамам и прошел дальше по коридору, удаляясь от дверей дамской комнаты. Девушки проводили его взглядами, хихикая и перешептываясь. Затем поспешили в ту же комнатку, в которой до сих пор скрывалась Миранда.
Интересно, что заставляет женщин ходить группками, подобно стаям гусынь?
Прошла, казалось, целая вечность, когда дверь наконец открылась и оттуда вышла Миранда. Лицо ее было бледным, зеленые глаза казались огромными от досады. Она вцепилась в ридикюль с такой силой, что даже костяшки пальцев побледнели.
Он в три прыжка преодолел разделявшее их расстояние.
— Что такое? Одна из этих девиц дурно с вами обошлась?
Она выглядела беспомощной и растерянной.
— Нет, они просто не обращали на меня внимание. Как обычно.
Не заботясь о том, что их могут увидеть, он взял ее за подбородок, большим пальцем руки гладя нежную кожу.
— Что же тогда привело вас в такое состояние?
— Ничего.
Она тряхнула головой, избавляясь от его прикосновения. Он же вместо этого взял ее за руку.
— Я не слепой. Что-то явно произошло.
Она попыталась было вырваться, но он не отпускал.
— Оставьте, Вайльдхевен. Это не ваша забота.
— Вы моя забота, Миранда, независимо от того, нравится вам это или нет. — Он повел ее по коридору в укромную нишу, которую заприметил здесь раньше. — А теперь рассказывайте, что вас огорчило.
Она так долго и пристально смотрела на него, не смущаясь, что он успел подумать, будто совсем уж стал ей безразличен. Потом она тяжело вздохнула и высвободила руку, чтобы можно было открыть сумочку. Каждый нерв его напрягся, когда она достала оттуда свернутый листок бумаги.
— Новая записка?
Она кивнула, плечи ее безвольно опустились.
— Как ему это удалось? — прошептала она. — Мы же были в зале, где полно людей.
Аккуратно разжав ее пальцы, он взял записку. Руки ее дрожали, и на это было больно смотреть. Его Миранда всегда была такой бесстрашной, даже когда сражалась с ним один на один ради блага Джеймса. Он взял ее под руку, и она непроизвольно вцепилась в него, пока он медленно разворачивал записку:
«В ЛОНДОНЕ ТЕБЯ ЖДЕТ СМЕРТЬ. УЕЗЖАЙ СЕЙЧАС ЖЕ ИЛИ БЫТЬ БЕДЕ».
Он насмешливо приподнял бровь.
— Как драматично.
— Наверное, он решил, что недостаточно доходчиво мне объяснил, — вымолвила она, но шутка получилась вымученной. — Вайльд, записка оказалась у меня в сумочке. Как такое возможно? Все были в музыкальном салоне. Он наверняка был среди присутствующих.
— Вы правы. Это мог быть кто угодно. Слуга или даже кто-то из гостей. Я, к сожалению, за этим не следил. Не мог глаз от вас отвести.
— Я польщена.
Мимолетная улыбка скользнула по его губам.
— Вы заманили меня в свою паутину чар, — проворковал он, поднося ее руку к губам.
— Вы никогда не перестанете меня искушать?
Смысл этой фразы был в том, чтобы его упрекнуть, но вместо этого в ней звучал легкий намек на скрытое желание.
— Я же упрямое существо, — напомнил он ей. — И сейчас я настаиваю, чтобы вы как можно скорее отсюда уехали. Где-то здесь затаился ваш враг.
В глазах ее сверкнуло неповиновение, но потом она плотно сжала губы и кивнула.
— Я уже закончила выступление, на которое была ангажирована.
— Увидимся дома. — Он поднес палец к ее губам. — Ни слова против.
Она так мило сморщила носик, что сердце его сжалось.
— Я не глупа, Вайльдхевен, и понимаю, что будет безопаснее, если вы проводите меня домой.
Он галантно предложил ей руку, и она взялась за нее.
— Обычно мужчинам не нравится, когда их считают «безопасными». Это все равно, что быть безобидным, — заметил он, ведя ее назад к лестнице. — Но в данном случае я почту за честь быть вашим героем.
Миранда вернулась в музыкальный салон, Вайльдхевен следовал за ней тенью. Она настояла на том, чтобы отпустить его руку и самостоятельно вернуться к гостям, несмотря на то, что таинственный недоброжелатель, который подбросил ей записку с угрозами в сумочку, мог все еще там находиться. Она заглядывала каждому встречному в глаза, надеясь, что по взгляду сможет определить его. Но ни у кого не выросли рога или копыта, злодей ничем себя не выдал. Она сообщила о своем уходе хозяевам дома и в одиночку спустилась на первый этаж в холл. У двери одиноко стоял единственный лакей, так как музыкальный вечер должен был закончиться не раньше, чем через несколько часов. Она попросила подать ее карету к парадному крыльцу.