Сладкий грех
Шрифт:
— Он, скорее всего, и не проснется.
— И все же…
— Вы просто не можете этого сделать, так ведь?
Он грустно улыбнулся. Ее сердце кровью обливалось при виде раздиравших его чувств.
— Я уверен, что смогу, но будет очень обидно, если парень проснется. — Он еще на шаг приблизился к кроватке и остановился. Он смотрел на ребенка в ярде от себя, пальцы его непроизвольно сжимались.
— В этом действительно нет ничего такого. — Она подошла к нему и положила свою ладонь на его руку. — Вот поэтому я и хочу, чтобы он остался со мной. Он не ваш сын, неважно, Матертон он или нет. Не думаю,
— Вы хотите воспитать отпрыска рода Матертонов как деревенского мальчишку, скачущего по полям?
— Да. Тогда он будет счастлив. Любим. Можете дать ему то же самое?
— Черт бы тебя побрал. — Он отвернулся от детской кроватки, обнял Миранду и прижал к себе. — Ты не оставляешь мне выбора. Это дитя — напоминание обо мне прежнем, каким я был до смерти близких. А ты — прекрасная женщина, рядом с которой я снова чувствую себя живым. — Он прижался лбом к ее лбу. — Останься со мной. Раздели мое ложе, Миранда. Ты знаешь, как хорошо нам может быть вместе.
— Не могу, — произнесла она, превозмогая себя. Ее голос был чужим и резким. — Мы с Джеймсом должны уехать из Лондона. Особенно теперь, с появлением ненормального, который шлет мне угрозы.
— Я могу вас защитить.
— У вас своих врагов хватает, Вайльдхевен.
— Ты во мне сомневаешься? — Держа ее за подбородок, он повернул ее лицо к себе. От прикосновения его пальцев к шее ей хотелось замурчать по-кошачьи. Но ее сердце разрывалось на части от того решения, которое предстояло ей принять.
— Я умелый любовник, Миранда, — продолжал тем временем он. — И я ужасно тебя хочу. Ни одна женщина не заводила меня так сильно, даже жена. Я сделаю тебя счастливой, со мной вы с ребенком будете в безопасности.
Другой рукой он провел по ее спине, и она не смогла побороть желания прильнуть к нему хотя бы на секунду.
— А где мы будем жить?
— А чем плохо это место?
Он наклонил голову, вдыхая ее запах.
— Но рано или поздно вы все равно вернетесь в свое имение. Что тогда?
— Там есть небольшой домик. Он прекрасно подойдет для тебя с Джеймсом. — Он потерся носом о ее шею. — Мы сможем часто видеться.
— Звучит очень заманчиво, ваша милость. — Она отстранилась от него. Кожа ее пылала, а сердце ныло. — Но мой ответ «нет». Я хочу принадлежать самой себе, а не развлекать джентльмена в постели.
Лицо его помрачнело.
— Ты мне действительно небезразлична, Миранда. Это не просто очередная прихоть богатого сноба.
— Вы хотите, чтобы я отказалась от тех крупиц независимости, что у меня еще остались, — тихо, но отчетливо произнесла она. — Я действительно ценю вашу заботу, Вайльд. Но если я пересеку эту грань, то никогда уже не смогу обрести себя вновь.
— А кто ты, Миранда? У тебя нет ни семьи, ни приданого. Я предлагаю тебе легкое, безбедное существование, идеальную обстановку, в которой ты сможешь растить и воспитывать Джеймса.
Она постаралась не вздрогнуть от того, насколько ничтожной он обрисовал ее жизнь.
— Но все это ради того, чтобы я с вами спала. А что будет, когда я вам надоем? Что тогда? Когда я постарею и красота моя увянет? Тогда вы оставите Джеймса себе, а меня отправите восвояси?
— Как ты могла подумать, что я на такое способен? — В его голосе послышалась злость. — Какого черта, женщина? Я привык держать слово. И если я говорю, что тебе будет обеспечена безбедная жизнь под моим кровом столько, сколько тебе этого захочется, значит, так оно и будет.
— Я бесконечно признательна вам за такое предложение, — она положила руку ему на грудь и слабо улыбнулась, — но нам никогда не быть ровней, Вайльд. Я всегда буду всего лишь прислугой, подстраивающейся под ваши желания и меняющиеся предпочтения. Будучи сама по себе, я, по крайней мере, смогу самостоятельно принимать решения и не чувствовать себя кому-то обязанной.
— Мне тебя не понять. — Он отвернулся от нее и подошел к окну, выходящему на крошечный дворик особняка. — Ты хоть понимаешь, что большинство женщин с радостью отдали бы все ради возможности, от которой ты отказываешься?
— Понимаю. Но как вы сами заметили, ваша милость, я — не большинство.
Он не обернулся.
— По крайней мере, позволь мне разобраться с врагом, которого ты, похоже, себе нажила. Пока не представляю как, но это может иметь какое-то отношение и к моим проблемам.
— Возьмите записку, если она вам поможет, — сказала она. — И я с радостью подробно опишу вам человека, который сегодня на меня напал. Но я не намерена прекращать свои выступления, Вайльд. Сегодня я должна появиться на очередном мероприятии у Оукли. Помимо этого, у меня намечено еще три выступления, после чего я уеду из города.
Он склонил голову, делая вид, что изучает подоконник.
— Оукли, говоришь? Наверное, речь идет об одной из его музыкальных постановок?
— Да, так и есть.
— И когда ты планируешь уехать? Мне нужно знать, чтобы я мог решить вопрос с домом.
Она смотрела ему в спину в надежде, что он обернется.
— Последнее выступление назначено на пятницу.
— То есть, через пять дней.
— Да.
— Хорошо. — Наконец он повернулся к ней лицом, но оно ровным счетом ничего не выражало. — Я с вами свяжусь, как только переговорю со своим поверенным.
Он направился к выходу.
— Вайльдхевен, — она остановила его на пороге, взяв за руку., — Я хочу, чтоб вы знали — для меня это решение было непростым. Вы очень привлекательный, благородный мужчина.
— Я понял, что вами движет, Миранда. Но понимаете ли вы сами?
С этими словами он открыл дверь и вышел из детской, оставив ее размышлять над смыслом сказанного.
Глава 14
Музыкальные постановки семейства Оукли за много лет превратились в своего рода традицию. Не столько из-за музыкального таланта четырех сестер Оукли, сколько благодаря тому, что мистер Оукли — джентльмен по происхождению и успешный делец по натуре — имел привычку в перерывах давать избранным гостям советы относительно выгодных капиталовложений. Большинство предприимчивых мужчин готовы были терпеть кошачьи вопли сестер ради перспективы приумножить семейный капитал. А для мистера Оукли крупицы информации из его обширного багажа знаний оказались достойной платой за то, что он, воспользовавшись возможностью, подыскал женихов для трех своих дочерей. Только четвертая, самая младшая, с несчастливым именем Офелия, все еще была не замужем.