Сладкое желание
Шрифт:
Когда кто-то упоминал о ее покойном муже, она неизменно цепляла на себя благоговейную маску. Насколько было известно окружающим, ей очень повезло в том, что она вышла замуж за герцога Отенберри, ныне уже покойного. Она поддерживала этот миф для своей дочери. И для своих пасынка и падчерицы. Она не стала бы марать память их отца правдой о том, как все было на самом деле. Она сохранит правду только для самой себя. Прошлое лучше похоронить, тем более что оно уже не имело никакого значения.
Ей, Грасиэле, нужно заботиться о своем настоящем и будущем.
Во всяком случае, до сегодняшнего дня это казалось ей вроде бы вполне достаточным.
Сейчас же, когда она сидела здесь, рядом с Мэри-Ребеккой, и чувствовала, что смерть их подруги как бы нависает над ними, словно мрачная грозовая туча, ей вдруг показалось, что то, что имелось у нее в жизни, уже не является достаточным.
Внезапно она почувствовала пустоту и отчаянное желание получить что-то еще. Что-то еще сейчас. И еще больше – завтра.
– Мне, пожалуй, лучше прекратить есть, иначе я не влезу в то бесстыжее платье, в котором собираюсь отправиться сегодня вечером в «Содом».
Грасиэла слегка выпрямилась при упоминании этого клуба, имевшего дурную репутацию. Хотя сама она никогда не бывала под крышей столь сомнительного заведения, от Мэри-Ребекки ей было известно о том, что там происходит: подруга очень подробно рассказывала ей обо всех развратных удовольствиях, которые можно получить в «Содоме». На все вкусы. И темное, и светлое. И мимолетное, и более долговечное. И любовники, и незнакомцы. В общем, все, что хочешь, причем в одном месте. Конечно же, рассказы Мэри-Ребекки и заинтриговывали, и ужасали Грасиэлу в равной степени.
– Ты собираешься поехать в «Содом»? Сегодня вечером?
Мэри-Ребекка за последние годы уже бесчисленное количество раз приглашала Грасиэлу посетить вместе с ней этот клуб удовольствий. Грасиэла всегда отказывалась. Ведь ей уже довелось побывать в постели с мужчиной, своим супругом, и у нее не было потребности делить постель еще с одним.
– После такого дня, как сегодняшний, посещение «Содома» является еще более необходимым, чем когда-либо раньше. Оно напомнит мне о том, что я жива. – Мэри-Ребекка приподняла свою изящную бровь. – Ты, пожалуй, тоже нуждаешься в таком напоминании. Может, поедешь со мной?
Довольно быстро после того, как умер ее муж, Мэри-Ребекка завела себе первого любовника. Вообще-то ее брак с лордом Толбот был по любви. Мэри-Ребекка когда-то была обычной деревенской девушкой, с которой лорд Толбот познакомился, покупая чистокровных лошадей на ферме ее отца в Ирландии. Теперь она говорила, что, познав удовольствия супружеского ложа, уже больше не может жить без любовных ласк.
Грасиэла же такого о себе сказать не могла.
Ей, честно говоря, ее муж поначалу нравился. Он в ней тогда души не чаял. Он был симпатичным мужчиной, хотя и значительно старше ее. Тем не менее супружеское ложе не доставляло ей удовольствия. Оно принесло ей разочарование. И в этом отношении она сама стала разочарованием для своего супруга. Ничуть не стесняясь, он сказал ей об этом уже в их первую брачную ночь. «Исходя из того, что ты обладаешь горячим темпераментом, Грасиэла, я раньше полагал, что ты будешь в постели поинтереснее, чем ты оказалась на самом деле», – пробурчал он, поднявшись с постели. Надев халат, герцог подпоясал его резким движением и смерил ее таким взглядом, от которого Грасиэле стало не по себе. В ту ночь он оставил ее одну. В их брачную ночь. Одну. Ее, переставшую быть девушкой,
Открытое разочарование в ней со стороны Отенберри сделало ее скованной и несколько замкнутой. А еще отбило у нее желание совершенствоваться в искусстве любви. Она знала, что ее муж довольствуется не одним лишь их брачным ложем. В последние годы их брака он проводил больше времени в постелях других женщин, чем в ее постели. Однако это уязвляло ее не очень сильно. В большей степени это было для нее даже облегчением. А еще Грасиэла осознавала, что это являлось явным свидетельством плачевного состояния ее брака.
Возможно, пришло время наконец-таки сделать шаг вперед и выяснить, каково это – переспать с другим мужчиной. Думая, что это действо не может доставлять какого-либо удовольствия, она задавалась вопросом, почему же так много женщин проявляют к нему столь большой интерес?
Внезапно почувствовав сухость во рту, она сглотнула.
– Мэри-Ребекка… Расскажи мне еще про «Содом». Как этот клуб выглядит внутри? – Грасиэла никогда не пыталась узнать об этом месте что-нибудь сверх того, что рассказывала ей о нем по своей инициативе Мэри-Ребекка (а рассказывала она вообще-то довольно много), но теперь ей вдруг стало интересно, ей захотелось узнать побольше… – Если туда зайти, это ведь еще не означает, что тебе придется…
– О-о нет! – Мэри-Ребекка поспешно замахала руками. – Твое присутствие само по себе отнюдь не обязывает тебя делать что-то зазорное. – Она захихикала. – Поверь мне, там полно тех, кто пришел просто поглазеть. А еще там полно тех, кто только пьет и играет в карты. Они не принимают участия ни в чем из того, что происходит на втором этаже. – Мэри-Ребекка подмигнула. – А жаль. Именно там и происходит все самое интересное.
– Хм, – только и произнесла Грасиэла, все еще не решаясь согласиться.
– Ты можешь зайти туда просто поиграть, наслаждаясь тем, как тебя пожирают взглядами… Никто не говорит, что ты должна с кем-то переспать. Нет ничего более волнующего и лестного, чем привлечение к себе мужского внимания. Даже если это всего лишь легкий флирт, он тешит самолюбие женщины и дает ей возможность почувствовать себя… живой.
Грасиэла, вздрогнув, осознала, что она уже много лет не чувствовала себя «живой». А может, и никогда не чувствовала. Ведь между ней и ее мужем никогда не проскакивало даже искры настоящего чувства. Почти сразу же после того, как они поженились, она воздвигла вокруг себя оборонительные стены. Внешне она казалась счастливой, послушной женой. Однако внутри она ощущала пустоту, заставляя себя подавлять все свои желания, мечты о любви и страсти и жить реалиями.
Грасиэла посмотрела на подругу долгим задумчивым взглядом.
– Да уж… – прошептала она. – Было бы очень интересно почувствовать себя живой. Снова.
Она добавила последнее слово ради того, чтобы ее подруга вдруг не догадалась, насколько обделенной была в этом смысле она, Грасиэла. Мэри-Ребекка стала бы ее жалеть, если бы она узнала, что ее, Грасиэлы, сердце и тело были лишены всякого удовольствия не только в те годы, которые прошли после смерти ее мужа, но и в течение тех лет, когда она была замужем. А Грасиэле не хотелось, чтобы Мэри-Ребекка ее жалела.