Сладость для двух боссов
Шрифт:
— Вот. Хотела принести вам. Не знаю, зачем вообще пекла. Подумала, что стоит… в общем… вот…
Пирожки? Беру один. Пахнет отменно! Надкусываю. С мясом.
— Ты любишь пирожки с мясом? — улыбаюсь, поглощая один, беря второй.
Вика сияет. Необычная ситуация. Тем более для меня. Домашняя еда… Мне никто никогда не готовил.
— Я не очень. Но решила сделать для вас… — бурчит, пряча пылающие щёчки.
Блядь… для меня? Моя сладкая птичка готовила, думая обо мне? Пирожки и правда невероятно
— Иди сюда, — притягиваю девочку к себе, впиваюсь в её сочные губы, — мне мало. Сука… мне мало тебя… птичка.
— И мне… Игорь Олегович… — шепчет, обнимая меня, — поешьте, пожалуйста. Я так старалась.
Хитрюга. Знает, что не устою. Но эти шорты… и майка.
— Ты бы не ходила в этих шортах по улице, — наворачиваю следующий пирожок.
Только сейчас понимаю, чего стоит еда, приготовленная девушкой для мужчины. Её вкус тем ярче, чем больше любви вложено. Через пирожки я понимаю её чувства. Хоть малышке очень тяжело признаться. Я понимаю…
— Почему? — удивляется.
— Потому что твоя задница в них слишком классная.
— Правда? Вам нравится? — она сдвигает тарелку с пирожками, открывая и слегка раздвигая бедра.
Рычу, желая просто посадить эту девчонку сверху и выебать. Да так, чтобы больше стоять не могла.
— Мне очень нравится… — облизываюсь.
— Сначала пирожки! — она вручает мне следующий.
— Твой пирожок я бы попробовал… — шепчу.
Она смущается. Но сжимает бедра. Возбудилась. Её девочка хочет внимания, ласки. И я дам ей все. Но чуть позже.
А сейчас нам всё-таки придется поговорить.
Игорь
— Вика. Давай начистоту, — говорю девчонке.
Чувствую, как она напрягается. Буквально вижу, как выпускает иголки. Вздыхаю, беру ее ладошку в свою. Такая маленькая. Нежная. Нуждающаяся в защите и опоре. Отворачивается и смотрит в окно. Но расслабляется.
— Ты можешь не делиться. Я не буду закрывать дверь, — успокаиваю её, давая полную свободу, — если неприятно, всегда можешь уйти.
— Нет, — шепчет едва слышно, — я думаю, и правда пора поговорить. Но сначала хочу сказать… Игорь Олегович…
Облизывает губки, унося прочь всю мою серьезность. В голове рождается идея…
— Ммм? — не свожу глаз с ее лица.
— Я люблю вас, — шепчет едва слышно.
— Я тебя тоже люблю, — прижимаю ее к себе внезапным рывком.
— Правда?! — восклицает, тараща на меня свои прекрасные глазки.
— Да.
— Я так рада… — смахиваю слезинку с ее щечки.
— А теперь расскажи, что Кретов тебе сделал.
Она мрачнеет. И от этого выражения мне выть волком хочется. Я этого ублюдка закопаю!
— Вы знаете, что такое треш-стримы? — тихо спрашивает птичка.
— Да.
— Макс… в общем, мы с ним участвовали в подобном.
Не могу поверить своим ушам. Сам не особо знаком
— Он бил тебя? — с трудом контролирую себя.
Желваки ходят ходуном. Боюсь самого себя. Всегда отличался отличным самоконтролем. Но всё, что касается птички, стало очень важным. Я просто слетаю с катушек, представляя, что её могли ударить.
— Да…
— Как долго? — говорю слишком жестко.
— Полгода…
— И ты терпела? Почему? Взгляни на меня.
Она всхлипывает, продолжая смотреть в окно.
— Вика, — надавливаю чуть сильнее.
Моя девочка. Вижу, как по её щекам текут слёзы. Ей очень сейчас сложно.
— Думала, что люблю его. Но он лишь… делал себе имя, — она начинает говорить быстро, — через мою боль прокладывал дорожку наверх. Я хотела убить себя. Хотела исчезнуть и испариться!
Прижимаю её к себе. Вика заливает слезами мою рубашку. Наконец-то её прорвало. Мы сидим, я глажу ее по голове. Птичка высказывает всё, что накопилось.
— А теперь он… — она начинает задыхаться, — решил запеть! Ублюдок! Ненавижу! Хочу, чтобы он сдох!
Он сдохнет, моя девочка. Уж я тебе обещаю. Окупит кровью каждую твою слезинку. Разорву этого тощего ублюдка на сто частей голыми руками.
— Он больше тебя не тронет, — говорю ей, целуя в макушку.
— Обещаете… обещаешь? — всхлипывает.
— Да. Клянусь.
Какое-то время мы сидим в моей машине. Вика успокаивается. На ее сладких губках проявляется подобие улыбки.
— Ну вот, — хочется разрядить обстановку, — ты сама стала называть меня на «ты», птичка.
— Я всю рубашку тебе намочила, — хихикает.
— Плевать. Главное, что высказалась. У меня тут идея родилась.
— Какая?
— Поехали ко мне.
Она отстраняется.
— В смысле, домой?
— Да.
— Но… я… — прячет взгляд и смущается.
— Никаких «но», малыш, — целую её в лоб, — пошли, соберешь вещи.
Она покорно топает за мной. А я чувствую себя мужиком. Героем, блядь! Принцем! Хочу защищать эту крошку.
У входа в подъезд прижимаю к себе и целую. Понимаю, что еле держусь. Соски девчонки топорщатся, готовые разорвать майку.
— Уверен, твоя сладкая девочка уже мокрая, — шепчу на ухо и подталкиваю девушку к двери.
Когда мы оказываемся в квартире, все, чего я хочу, это повалить Вику на постель и любить до обморока и потери сознания. Член становится каменным, а яйца сжимаются от напряжения. До боли. Блядь! Хочу эту строптивую девочку. А теперь, когда её душа мне раскрылась, хочу еще сильнее.
Встаю в проеме и любуюсь, как она складывает всё самое необходимое в сумку. В кармане вибрирует телефон. Вижу смс.