Сладостный плен
Шрифт:
Данте глухо застонал, прижимая Эрику к себе с неистовой силой. Страсть, вспыхнув в нем напоследок яростным огнем, понемногу угасала. Блаженная истома охватила все его тело, и он устало опустил голову на обнаженную грудь Эрики.
– Я люблю тебя, – произнесла Эрика, легонько целуя его в плечо.
Данте медленно вскинул голову. На губах его заиграла нежная улыбка.
– Говори мне об этом сколько хочешь. Мне никогда не надоест слушать эти слова, – все еще хрипловатым от только что пережитой страсти голосом проговорил он.
– Я это и собираюсь делать, только вот что меня беспокоит. Будешь ли ты по-прежнему любить меня, когда исчезнет
Данте хмыкнул и улегся рядом с Эрикой, подперев голову рукой.
– Не представляю, как я смогу тебя разлюбить. Я любил тебя даже тогда, когда ты мучила и изводила меня, не подпуская к себе, и когда я сходил с ума от ревности.
– Обещаю, что никогда больше не дам тебе повода жаловаться на меня. Единственное, о чем тебе, быть может, придется пожалеть, так это о том, что ты влюбился в невероятно требовательную женщину.
Данте едва не поперхнулся, заметив в глазах Эрики призывный блеск.
– Боже правый, Эрика! Я отдал тебе всего себя без остатка, а ты просишь еще! – усмехнулся он. – Как же мы доберемся до берега, если я не могу выйти из этой каюты, чтобы вести судно?
Эрика лукаво улыбнулась:
– Будем плавать кругами, мне наплевать. Я нашла свое счастье…
А Данте нашел свое. От нежных ласк Эрики он совсем потерял голову. Внезапно ему стало все равно – ступит он когда-нибудь на твердую землю или нет. Это не имело никакого значения, пока эта женщина, нежная, ласковая и в то же время отважная и решительная, держит его в своих объятиях. Эрика была для него всем: и далекой звездой, до которой никогда не добраться, и вожделенной, несбыточной мечтой, и драгоценным сокровищем…
Часть восьмая
Предательство невозможно скрыть. В конце концов оно обязательно проявится.
Глава 25
Эрика смотрела на покрытые рябью волны Миссисипи, и ее очаровательное лицо приобретало все более озабоченное выражение. Дни и ночи, которые она провела с Данте, были прекрасны, словно сбывшаяся мечта. Но сейчас вид показавшейся на горизонте земли вернул ее к действительности. За морским заливом их уже поджидают отец и Сэбин Кейри. И влюбленным придется иметь дело с ними обоими. Хотя Эрика предпочла бы сразу же отправиться на плантацию Фаулера, не оповещая никого о своем прибытии, она понимала, что Данте не станет поворачиваться спиной к маячившим впереди неприятностям. Мысль о том, что ему придется в очередной раз сразиться со своим дядей, еще больше ухудшила настроение Эрики. В этот момент Данте неслышно подошел сзади, обнял ее, и Эрика вновь почувствовала себя в безопасности.
– Как было бы хорошо, если бы…
Данте прижал палец к ее губам.
– Рано или поздно нам бы все равно пришлось встретиться с моим дядей, – заметил он. – Я давно ждал, когда смогу наконец покончить с Сэбином. Ты не хуже меня знаешь, что над нами всегда будет висеть дамоклов меч, если Кейри не уберется подальше от нас, от нашей жизни.
– Но ему нельзя доверять, – с отчаянием в голосе проговорила Эрика. – Стоит ли говорить о том, какой это вероломный негодяй? Как ты сможешь с ним справиться?
Фаулер прервал ее поцелуем.
– Это моя забота. Когда придет время, я с ним сам разберусь.
Эрика подумала, что, если Данте продолжит свою борьбу с Сэбином, она может потерять все, что ей дорого. По ее мнению, лучше всего было бы не будить спящую собаку. И хотя ее так и подмывало сказать Данте о том, что не стоило бы ему связываться со своим вероломным дядюшкой, она не стала этого делать, прекрасно осознавая, что если Фаулер что-то вбил себе в голову, то обязательно поступит по-своему. Эрика тяжело вздохнула. Оставалось лишь надеяться, что план, разработанный Данте, увенчается успехом.
После того как капитан отдал приказ спустить паруса, Эрика, Рид и он сам приготовились сойти на берег. Вопреки своим убеждениям Эрика решила сначала встретиться с отцом, хотя и не сомневалась, что Сэбин пронюхает об их прибытии и успеет сделать им какую-нибудь пакость, прежде чем Данте запустит в действие свой план по отмщению.
Когда экипаж остановился перед особняком Беннета, Фаулер помог Эрике выйти из него и повернулся к Риду:
– Возьми наш багаж и закажи билеты на пароход до Натчеза. Встретимся на пристани.
Данте и Эрика начали подниматься по мраморной лестнице, а Рид, раскрыв сумку с вещами капитана, выудил из нее мешочки с драгоценными камнями и сунул их себе в карман. Недобрая усмешка искривила его губы, когда он приказал вознице отвезти его на плантацию Сэбина Кейри.
– Эрика?! – Эвери Беннет бессильно откинулся на спинку стула. – Что ты здесь делаешь? Как ты посмела вернуться в Новый Орлеан, после того как сбежала от Сэбина?
– У нас здесь кое-какие неоконченные дела, Эвери, – ответил за Эрику Данте. Вытащив деньги, вырученные после продажи хлопка, он протянул их тестю. – Получили вполне приличную сумму за груз, который должен был доставить твой сын.
Не отрывая взгляда от дочери, Беннет молча кивнул. По лицу Эрики было видно, что она знает, почему он попал в рабство к Сэбину.
– Вижу, он тебе все рассказал! – обратился Эвери к дочери. – Ты знаешь, что произошло.
– Знаю, – подтвердила Эрика. – И все-таки я не понимаю почему, отец. Почему ты позволил Сэбину себя шантажировать? Ты прекрасно мог бы жить, зная, что о тебе судачат соседи. Какое тебе в общем-то до них дело? По-моему, лучше, чтобы твое имя склоняли на каждом углу, чем позволять Сэбину вертеть собой, как ему заблагорассудится. И потом, неужели я для тебя ничего не значила? Неужели уязвленное самолюбие для тебя важнее собственной плоти и крови?
Эвери отрешенно уставился на противоположную стену. Видно было, что прошлое снова схватило его в свои цепкие объятия. Внезапно словно прорвалась давно сдерживаемая плотина, и слова, которые он держал в себе целых четыре мучительных года, потоком хлынули из него.
– Последние годы, Эрика, я чувствовал себя одиноким и никому не нужным. Ты уехала в колледж, а Джейми вырос и перестал во мне нуждаться. Жизнь потеряла смысл. Впрочем, она стала такой уже давно, со дня смерти твоей мамы. Когда Сэбин познакомил меня с Мэгги Фаулер, что-то перевернулось в моей исстрадавшейся и опустошенной душе. На меня нахлынули чувства, которые я уже и не надеялся вновь испытать. Я влюбился, хотя и понимал, что будущего у нас с Мэгги нет и быть не может. И она тоже влюбилась в меня. Мы знали, что счастье наше не продлится долго, что Мэгги должна будет вернуться к своему мужу. Она не собиралась причинять Доминику боль. Не такая это была женщина. Мэгги была доброй и заботливой, но ни она, ни я не могли подавить в себе любовь друг к другу.